tolja
Silver Member | Редактировать | Профиль | Сообщение | Цитировать | Сообщить модератору
САМАЯ ВЕСЕЛАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО
Boris Boston
Глава первая
ДО ХРИСТА ЖИЗНЬ БЫЛА НЕПРОСТА
Средь раскидистых лесов
Ветра, птичьих голосов,
Жили-были дики люди,
Без удобств и без часов.
Аристотель да Евклид,
В чаще не был знаменит.
А попал бы в лес случайно,
Был бы кольями забит.
И с тех пор у нас всегда,
Коли умный – то беда.
Все хотят его прижучить,
Будь то вторник, будь среда.
Так и жили, аки псы,
Без граничной полосы.
Неучены, неумыты,
С бородами, но босы.
Каждый хочет быть барон,
Поскорее влезть на трон.
И начальником быть может,
Каждый мыслит – только он.
“Ты куды, Егорка, прешь!
Ты же тощий, аки вошь.
Нет в тебе боярской стати,
Под варяг нас подведешь.”
Так и вышло, наконец.
Дрались старый и малец,
И решили, что сподручней
Взять варяга под венец.
Рюрик, Синеус, Трувор,
Слыша этот разговор,
Сразу вызвались на царство,
Чтобы прекратить террор.
Вскоре Синеус с Трувором
Извелись кишечным мором.
И стал Рюрик самодержвцем,
Стал единственным синьором.
Два подельника его
Не боялись ничего
И поплыли в город Киев.
Много было там всего.
Много беглых и хазар
Разный прятали товар,
Что награбили в дороге.
Здесь же тратили навар.
Для веселья и наград
Нападали на Царьград.
Греков тех, что им мешали,
Порубили, как салат.
Рюрик вскоре занемог,
Даже знахарь не помог,
И Олег стал Русью править,
Сидя в Киеве, как бог.
Создал Киевскую Русь,
Сказать точно не берусь,
Говорят почти лет сорок
Не ходил на Беларусь.
Больше все ходил на юг
Брать неверных на испуг,
Щит приляпать на ворота,
Да спалить, что есть вокруг.
При себе возил мальца,
Сына Рюрика – отца.
Звали мальчугана Игорь,
Был собой рябой с лица.
Но, не видя в том изъяна,
Он женился очень рано.
Ольга – умница-девица.
Закололи два барана,
Приготовили кровать,
Гостей стали созывать,
А как свадьбу отгуляли,
Вновь Олег стал воевать.
Хоть Олег и Вещий был,
Волхвов шибко не любил,
Ну, а те предупреждали:
Вред от черепов кобыл.
Хоть ты в богатырский рост,
А не суйся на погост,
И особенно на конский,
Будь то Пасха, будь то пост.
Не послушался Олег,
Был упрям, как печенег.
Дальше все поэт поведал...
Вскоре выпал первый снег.
Новый князь у киевлян
Воевать идет древлян,
Но не так удачлив Игорь,
Есть в характере изъян.
Шибко князь был трусоват,
Да до дани жадноват.
Даже дикие древляне
Не любили сей расклад.
Князь расстался с головой,
Ольга, ставшая вдовой,
Заманила древлян в Киев
И зарыла с головой.
Всех сразила наповал,
Сама стала править бал.
И чинуш тьму расплодила,
Вот с тех пор у нас провал.
Бюрократы – тиуны
По управам трут штаны
И для русского народа
Страшней мора и войны.
А княгиня коль вдова -
По земле идет молва.
Чтобы стихли кривотолки,
Ясно ей, как дважды два.
Нужно замуж выходить
И наследника родить,
И в богатой Византии
По лобазам побродить.
Константин Багрянородный,
Хоть и грек он сумасбродный,
Предлагает Ольге сердце
Император всенародный.
Но заминка есть одна,
Ведь язычница она.
А ей хочется в царицы,
Дома нету ни рожна.
Ольга говорит: “Христос
Тоже был сначала бос,
А теперь мужчина видный.
Я крещусь. Сниму вопрос.”
В купель прыгнула она,
Потом выпила вина.
Стала первой христианкой
На Руси. Но не вина
В том ее,что Святослав,
Мать по матушке послав,
Отказался быть крещеным,
А в войне искал забав.
Но недолог его век.
Куря, князь из печенег,
Сделал Славе хиракири.
Мол, ты не ходи в набег.
Было у него три сына.
Cтарший тихий был детина,
Средний не умел нырять,
Младший же любил гулять.
Так до девок был охоч,
Щупал их и день, и ночь.
Звался Вова Красно Солнце.
Раз решил себе помочь.
Он из Полоцка Рогнеду
Пошел сватать до обеду.
А она ему: “ Не мил, мол!”
Побежал Владимир к “деду”.
То есть к дядьке своему,
Верно тот служил ему.
Звался богатырь Добрыня.
Любил сечи кутерьму.
Помнишь “Трех богатырей”?
В центре Муромец. Еврей.
Рядом Алексей Попович,
Как девица, брей, не брей.
Тот, что с правого конца,
Словно каменный с лица,
Славный богатырь Добрыня.
Но послушаем писца.
“Сжали Полоцк-град кольцом
Бросили всех в гряь лицом.
Стал Владимир быть с Рогнедой
Перед с матерью с отцом.”
Потом тестя зарубил,
Всех брательников убил,
Тут Рогнеда согласилась.
Говорит: “Теперь мне мил!”
Жили вКиеве они,
Пролетали быстро дни.
А Рогнеда ждала случай.
Как-то раз возьми засни
Муженек. Она за нож.
Он вспылил: “Меня не трожь!
За такое вероломство
В ссылке, бестия, сгниешь.”
Так закончилась любовь.
Стал блудить Владимир вновь.
Да с русалками нагими
Медовухой тешить кровь.
Пролетают кони-годы,
То дожди, то непогоды,
Да подначивают князя
На походы воеводы.
Говорят: “В Крыму девицы,
От Херсона до столицы,
И красивы, и пригожи,
И в любови мастерицы.”
Верность Перуну храня,
Князь садится на коня,
И идет громить Херсонес.
Ихний царь кричит: “Аня!
Мы тебе родней родни,
Но, Анюта, извини.
Чтоб спасти Константинополь,
Брак в Володей подмахни.”
Нюра в слезы: “Он мужик!
К этикету не привык.
Он язычник – богохульник,
Некрещеный, словно бык.”
Тут Владимира пробрало,
Поднял шлема он забрало.
Говорит: “Такие речи
Еще слушать не хватало.
Хоть не греческих кровей,
Хоть мохнатых я бровей,
Но в Анюту так влюбился,
Как игрок в туза червей.”
И крестился в тот же миг.
Поднялся в Росси крик:
“Князь продался басурманам!
Предал нас и наш язык!”
Тут Добрыня, друг лихой,
Вновь сберег его покой.
Палкой всех загнали в Днепр,
И кто трезвый, кто бухой.
Много было крови, слез.
Загоняли, как в колхоз.
Перуна свалили в реку,
Ветер вдаль его унес.
Так пришел на Русь Христос.
Любовь к ближнему принес.
Вот с тех пор друг друга любим.
Аж до крови. Аж до слез.
Глава вторая
НЕ ИДУТ ДЕЛА НИГДЕ –
ЗНАЧИТ СКОРО БЫТЬ ОРДЕ
Приказал Владимир жить,
Да народу не тужить.
Сам же умер Красно Солнце.
Нужно было заслужить
Детям право на престол.
Первым сядет кто за стол?
Били, резали друг дружку,
Да взрывали. Был бы тол.
Мудрый Ярослав сполна
Выпил чашу ту до дна.
Книгу лучшую придумал,
Полнилась с нее казна.
Внук – Владимир Мономах,
К свету путь искал впотьмах.
За народ болел душою,
Сеял доброту в умах.
Шапку царскую одел,
За родной народ радел.
Богатырь был, что Добрыня,
Пресекал вмиг беспредел.
А как умер Мономах,
Превратился только в прах,
Началась такая свара
В городах и при дворах.
Новгородцы – ростовчан,
А тверские – киевлян.
Целый век братоубийства.
Запил с горя наш Баян.
Брали половцев в союз,
Вывозили ценный груз.
Грабь да жги – простое дело,
Все равно, что съесть арбуз.
Юрий основал Москву,
Взрастил первую братву.
Боголюбский выжег Киев.
Тошно, хоть беги в Литву.
Не страна, а лоскуты.
Не правители, – скоты.
Искромсали Русь на части.
Ни ума, ни доброты.
От державы так угли
Лишь остаться бы могли,
И пропала бы Россия...
Да татары помогли.
Чингисхан – татарский хан
Был известнейший пахан.
Он протопал от Китая
Не садясь за дастархан.
И у Калки, у реки,
Разбил русские полки
А Поповича Алешу
Изрубили на куски.
А потом Батый ходил,
Страшный, точно крокодил.
Сжег Рязань, Москву, Коломну.
Резал. Бил. Душил. Блудил.
Тут-то поняли князья,
Без союза им нельзя.
Резали не только пешек,
Добрались и до ферзя.
И теперь Великий князь
Для Орды – простая грязь.
На пирах петрушкой скачет,
И плетет доносов вязь.
И с немецкой стороны
Нет ни года без войны.
Напирают крестоносцы,
Шведских рыцарей сыны.
Александр Новгородский
Потопил конвой их флотский,
Ярла Биргера угробил,
А потом, как пел Высоцкий,
Нет в Неве купаться смысла,
Потому река прокисла.
Оболмилось Папе в Риме.
Челюсть у него отвисла.
Саша Невским стал тогда,
Ему в жилу, где вода.
И на озере на Чудском
Потом долго в невода
Попадались немцы в латах.
А Россия вся в заплатах.
Даже Невский пред Ордою
Егозил. При тех зарплатах
Трудно было князю жить.
Нужно дань орде платить.
Но еще горчее чашу
Вскоре предстоит испить.
Попривыкнули к орде,
Да с князьями чехарде,
И опять войной гражданской
Занялась страна везде.
Москва снова рубит Тверь,
Русский русского, как зверь
Рвет на части и кромсает.
Тут чума стучится в дверь.
Вот такая круговерть,
Черная впридачу смерть,
Мор, татарское чека.
Вобщем, средние века.
Но татар проходит срок,
Впрок стране идет урок.
Просыпается Россия,
Давит из Орды оброк.
А в Сарае хан Мамай
Дует знай зеленый чай.
Тут ему царевич Дмитрий
Говорит, как невзначай.
“Ты - татарская собака.
Будет скоро у нас драка.
Выходи на Дон реку,
Выпущу тебе кишку.”
Засмеялся хан Мамай:
“Ты – болтун и краснобай!
Я твои кишки, Митюня,
Намотаю на сарай!”
Cеча жуткая была.
Кровь лилась, как из ведра.
Русская лежала рать,
Стал Мамай одолевать.
Но тут конница лихая
Разметала стан Мамая.
Засверкали хана пятки,
Дул от Димы без оглядки.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...)
 |
