uncleua

Запрет на пост | Редактировать | Профиль | Сообщение | ICQ | Цитировать | Сообщить модератору А шо ж цэ такэ, что при такой потрясающей свободе слова, нашего ридного украинського пысьмэнныка Остапа Вишню на украинском днем с огнем не сыщешь? Даже в инете? Цитата: Освободители из самостийной дырки I Гетман Павел Скоропадский. Ясновельможный, безусловно. Сел на гетманский «престол» в киевском цирке в 1918 году. «Престол», так как он очень шатался, поддерживали со всех сторон немецкие штыки немецко-го кайзера Вильгельма II. Пробыв гетманом что-то месяцев, вероятно, шесть, а то и меньше и верный своей фамилии, скоро упал под ударами рабочих, крестьян и Красной Армии. Умел воровать золото, на которое потом и жил в Гер-мании, выдавая гетманские универсалы курам, свиньям и немецким бюргерам, которые возили ему пиво. Одним словом, строил гетманскую Украину... О нем пели такую песню: Скоропадская Украина - От Киева до Берлина... II Петлюра. Это тот «рыцарь», о котором пели: Под вагоном территория, А в вагоне Директория. А потом - и очень скоро - не стало ни территории, ни Директории. Где-то в Париже, на каком-то уединенном кладбище, запетлюрилась Директория вместе с двухметровой территорией. III А потом забандерилось в немецкой каске, выброшен-ной из гестапо... Объединилась фашистская свастика с желто-голубым трезубцем. В немецких мусорных ямах, в темных лесах и пущах «освобождались» самые «щирые» самостийники. IV И пошли они к хозяину своему с докладом о своей освободительной на Украине работе. А от хозяина остались только кости да картуз. Хозяин «освободился»... И осталась одна самостийная и ни от кого не зависящая державная дырка. И каркает над дыркой черный ворон: - Не тратьте, кум, силы, сидите уж на дне. * * * Освободилась Советская Украина от всех своих «освободителей»... 1948 Хлюст А Бандеру разве не арестовали немцы? Разве не сидит он в немецкой тюрьме? (Вопль истого бандероеца.) Стоит украинско-немецкая самостийная державная дырка. Глухой ночью, на все стороны оглядываясь, приседая и подпрыгивая, как вспугнутый волк, приблизился к дырке человек. - Тю! Кто ж это на дырку кучу костры высыпал?! - Да какая там костра?! То моя голова, а не костра.Это я! Украинский фюрер всего Правобережья! Голову на прогулку выпустил! Духота в державе! Территорию расширять надо, а то воняет, хоть плачь! Негде населению распросториться. Оно к весне идет; горы растаяли, и моря вышли из берегов - некуда ногой ступить! - А для меня место найдется? - Да уж как-нибудь! А ты откуда? - От батька! - Ну, как оно там? Скоро ли уже Киев возьмем ? - Киев?! Какой там Киев, когда и самого батьку взяли. - Как? Кто взял?! - Немцы! - Кого? Бандеру?! Батька нашего?! - Да его ж! - Куда? - В тюрьму взяли! - Да ну! - Вот тебе и ну! Письмо вот дал мне, чтобы жене его как-нибудь передал! - Вот тебе и на! Ну, залезай в дырку, поговорим! Куча костры исчезла в дырке, а за ней, кряхтя, полез туда державно-самостийный дипломатический курьер от самого верховного фюрера украинско-немецкой самостийной и ни от кого не зависимой державы. - Хлопцы! - промолвила костра.- Гость у нас! Возьми кто лопату да подгребите горы к стенке, ведь некуда человеку и ноги протянуть. Да канал бы от моря прокопали, вот там, за южной границей, а то видите, уже по всей территории море пошло. Да копай осторожней, чтоб солома в изголовье не подтекла! Копай поглубже, может, какой заграничный корабль при- плывет... - Копали уж... - Копай, тебе говорят! То дело не простое, дело государственное, каналы копать! - Говорили, что министром буду, а только и делаешь, что горы подгребаешь да каналы копаешь! - Не болтай! Копай! Побольше дырку выкопаем, так и тебя министром на левый закут назначим! Ну, садись, курьер. Как же ж оно так? То говорили, что гетманом всей самостийной Украины будет, а то взяли да в тюрьму? Что же это такое? - А мне откуда знать?! - А кто же знает? - Они знают! - А нам разве не интересно знать? А о чем же он там в письме жене пишет? Не читал? - Не читал, ведь запечатано! Мякишем заклеено и державным пальцем припечатано! - А может, как-нибудь можно? Прочитаем, мякишем заклеим и пальцем припечатаем! А? - Пальцы ж у вас не державные! - Как то есть не державные? - Да оно-то державные, так не верховные ж! - Да Кто присматриваться будет? Уговорила костра державного дипломатического курьера, и письмо они распечатали... Самостийный украинский фюрер самостийной украинской державы пишет своей самостийной фюрерихе: «Гутен таг, майне либер Химка Калистратовна! Во-первых строках моего к вам письма, хайль Гитлер! Во-вторых строках моего к вам письма, хайль Гиммлер! Во-третьих строках моего к вам письма, хайль Геринг! Во-четвертых строках моего к вам письма, хайль Кох! Теперь, после всех «хайлев», майн либер Химка Калистратовна, сповещаю я вас, что я - слава тебе, майн гот!-сижу в тюрьме. Позвали меня сам герр Гиммлер (хайль!) и дали сначала ручку поцеловать. Я поцеловал да и говорю: «Позвольте еще и ниже поясницы!» А они говорят: «Низзя, там же у меня,- говорят,-после Франкфурта-на-Одере чиряк сел!» Они с Одера на самоходном доте ехали и ниже поясницы в амбразуре завязли да и перестудились. «Поцелуешь,- говорят,- после Франкфурта-на-Майне, а теперь,- говорят,- в тюрьму садись,- говорят,- так надо сделать, что мы вроде с тобой поссорились и что вроде ты против нас! Ферштейн?» - спрашивают. «Ферштейнаю,- говорю,- ласкавый пане!» И снова их в ручку! «А ты,- говорят,- в тюрьме сидеть будешь- Советская власть и весь народ думать будут, что ты и все твои дер банды против нас! А раз против нас, то, значит, за них! Ферштейн?» -спрашивают. «Ферштейнаю»,- говорю и снова их в ручку. «А про тюрьму не беспокойтесь, будет неплохо. Кормить будут! Афидерзейн!» Поклонился я им низенько, еще раз ручку поцеловал, и они пошли... Так что, майне либер Химка Калистратовна, все хорошо! Кушать дают. Утром кофе, на обед вурст из пшенной каши, а вечером вурстхен из свиного кизяка,- в них, говорят, больше всего витаминов «Г». Живу, одним словом, неплохо (хайль Гиммлер!). Сидеть буду, пока везде прознают, что меня арестовали, а потом выпустят. Полатай подштанники да заплаты клади лучше из одеяла, скоро же на гетманский престол сяду, то чтоб не натирало. Обнимаю тебя, майн либер фюрериха, будущая фюреро-гетманиха, Химка Калистратовна! Твой фюреро-гетман Степан Бандера». Поглядела костра на дипломатического курьера, а курьер на костру. Костра и скажи: - Так вот оно как! Хитрый, подлюга! - Как ты сказал? - курьер к нему. - Хитрый,- говорю,- наш пан фюреро-гетман. - То-то же. - Ну подгребай, подгребай, хлопцы горы! Да канал прокапывайте! Спать надо ложиться. На настоящую державу закандзюбилось! Гетману уже подштанники латают! 1950 | http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/proffy/vishnya1.shtml Добавлено: Создается устойчивое впечатление, что новитни украинськи историки обчитались Остапа Вишни... Цитата: Концепция ограниченного разума В основе концепции историка Грушевского лежало то, что, как он ни присматривался к историческому прошлому Украины, он не смог заметить ни малейшего намека на то, что Киевская Русь была колыбелью культуры трех братских народов: русского, украинского и белорусского. Более того: по Грушевскому, никакого русского и никакого белорусского народов никогда не было и не будет, а те народы, которые объединились около Москвы и Минска,- это все украинцы, которые или изменили «неньке Украине», или были насильно от нее оторваны и русифицированы и белорусифицированы. Таким образом, остается только одно: дерусифицировать и дебелорусифицировать эти народы,- и будет повсюду Украина. Для этого жил и писал историю Грушевский. Все это накрепко усвоили его последователи. Но на этом они не остановились. К этой концепции они добавили немало и своего. Кое-кто из них доказывает, что чистокровно арийская немецкая раса народилась на острове Хортица и уже оттуда переселилась в Германию, основав по дороге город Лемберг, теперь Львов. Когда арийскую расу скапустили, у грушевченок появились исторические доказательства, что и английская и американская оккупационные зоны тоже возникли на бывшей Украине, и поэтому, мол, с исторической точки зрения совершенно естественно, что бывшие украинско-немецкие, а теперь ктобольшедаст-националисты в последнее время обосновались в вышеназванных зонах и усовершенствуют профессию Иуды Искариотского. Далее историки-грушенковцы реконцептируют свою концепцию так. Украинцы уже за четыре столетия до нашей эры владели Византией, и Александр Македонский на самом деле был украинский гетман Александр Македонченко. Он вскочил на коня своего Буцефала и крикнул: - Хлопцы, за мной! Хлопцы сели на коней, и гетман Александр Македонченко повел их на Персию, где изрубил в капусту персидского царя Одария. Тогда Украина расширилась далеко на восток и сукраинизировала Индию, Индонезию и остров Целебес. В это время сечевики-запорожцы проскочили на «чайках» через Баб-эль-Мандебский пролив, вырыли Суэцкий канал и ударили прямо вперед, чтобы захватить Сингапурские хутора. А дороги не знали. Выскочили они из Суэцкого канала, встретили туземца: - Куда тут на Сингапурские хутора?-спрашивают. А туземец по-украински не знает. Что-то такое на пальцах показывает, а казаки-запорожцы не понимают. Атаман скомандовал: - Возвращайтесь, хлопцы, в Великий Луг, потому что тут все янычары! По-нашему ни мур-мур! Ко всем чертям Сингапурские хутора! Еще заблудимся! Сингапурские хутора тогда захватила Англо-Саксония. Изрубив в капусту персидского царя Одария, украинский гетман Александр Македонченко украинизировал, как уже было сказано, Азию и повернул к Египту. В Египте украинцы построили Хеопсову пирамиду и решили было основать на Ниле Нильскую Сечь, но испугались крокодилов и не основали. Кое-кто из украинцев остался в Египте фараонить, а кое-кто погнал на Черкасщину египетского бугая Аписа, от которого и пошла порода серых украинских волов, которыми-то и «пахал мужик край дороги»... Так и шла история Украины, вплоть до того времени, пока настоящие украинцы обосновались в американской и английской оккупационных зонах, где и основали свою самостийную державу с государственным бюджетом в сумме тридцать серебряных рублей. Последний раздел своей истории Украины последователи Грушевского пишут на тему «Украинизация Алжира, и была ли у алжирского бея под носом шишка?» 1946 Великомученик Остап Вишня Будучи во Львове, я узнал, что украинско-немецкие националистические газеты подняли шумиху вокруг того, что якобы меня, Остапа Вишню, замучили большевики. Так вот слушайте, как это было на самом деле. Очень сильно они его мучили. И особенно один: сам черный, глаза белесые, и в руках у него кинжал, из чистейшего закаленного национального вопроса выкованный. Острый-преострый кинжал. «Ну,- думает Остап,- пропал!» Поглядел на него тот черный и спрашивает: - Звать тебя как? - Остап,- говорит. - Украинец? - Украинец,- говорит. Как ударит он рукояткой в святая святых его национального «я» - Остап только вякнул. И душа его чирик-чирик и хотела вылететь, а тот черный его душу за душу, придавил и давай допрашивать. - Признавайся,- говорит,- что хотел на всю Великороссию синие штаны надеть. - Признаюсь,- говорит Остап. - Признавайся,- говорит черный,- что всем говорил, что Пушкин - не Пушкин, а Тарас Шевченко. - Говорил,- отвечает. - Кто написал «Я помню чудное мгновенье»? - Шевченко,- говорит Остап. - А «Садок вишневый коло хаты»? - Шевченко,- говорит Остап. - А «Евгений Онегин»? - Шевченко,- говорит. - А-а-а! А что Пушкин написал? Говори! - Не было,- говорит,- никакого Пушкина. И не будет. Один раз,- говорит,- что-то такое будто поя-вилось, а когда присмотрелись - женщина оказалась. «Капитанская дочка» называется. - А Лев Толстой? А Достоевский? - Что ж,- говорит Остап,- Лев Толстой! Списал «Войну и мир» у нашего Руданского. А Достоевский - подумаешь, писатель! Сделал «Преступление», а «На-казание» сам суд придумал. - А вообще,- спрашивает черный,- Россию при-знаешь? - В этнографических,- говорит,- границах. - В каких? - От улицы Горького до Покровки. А Маросейка - это уже Украина. - И истории не признаешь? - Какая,- говорит,- там история, если Екатерина Великая - это же переодетый кошевой войска Запо-рожского низового Иван Бровко. - А кого же ты,- кричит,- признаешь? - Признаю,- говорит,- «самостийную» Украину. Чтобы гетман,- говорит,- был в широких штанах и в полуботковской сорочке. И чтобы все министры были только на «ра». Петлюра, Бандера, Немчура. Двоих только министров,- говорит,- еще могу допустить, одного на «ик», а другого на «юк»: Мельник и Индюк. - Расстрелять! - кричит.- Расстрелять, как такого уже националиста, что и Петлюру перепетлюрил и Бандеру перебандерил. Ну и расстреляли. Такого писателя замордовали! Как он писал! Бож-ж-же ж наш, как он писал! Разве он, думаете, так пи-сал, как другие пишут? Думаете, он писал обыкновен-ным пером и чернилами? И на обыкновенной бумаге? Да где это вы видели? Он берет, бывало, шампур - заостренную палочку аля галушек, - в черную сметану обмакнет и на тонюсеньких-претонюсеньких пшеничных кор-жах пишет. Пишет, лепешкой промокает и все время напевает: «Дам лиха закаблукам, закаблукам лиха дам». А в случае не очень уж смешно выходит, тогда как гаркнет на жену: «Жинка! Щекочи меня, чтоб смеш-нее выходило!» И такого писателя расстреляли! Попервоначалу ему было очень скучно. Пока был жив, забежит, бывало, к Рыльскому или к Сосюре, опорожнят одну-другую поэму, ассонансом за-кусывая. Или они к нему заскочат, жена, смотришь, какую-никакую юмореску на сале или там на масле поджа-рит - жизнь шла! А расстрелянный - куда пойдешь? Одна дорога - на небо! А там уж куда решат: в рай или в ад. Первые сорок дней душа поблизости моталась. А когда она уже собралась в «обитель горнюю»,- увязал-ся и он за нею. В небесном отделе кадров заполнил анкету. Зав посмотрел. - Великомученик? - Сильный,- говорит,- великомученик. - За Украину? - За нее,- говорит,- за матинку. - В рай! Перед раем, как водится, санобработка. Ну, там постригли, побрили. - Не брейте,- просит Остап,- ус запорожский, а то потом,- говорит,- трудно будет национальность оп-ределить, поелику (вспомнил-таки, хвала Богу!), поелику,- говорит,- оселедец сам вылез... - Так в какой же вас,- спрашивает завраспред,- рай? Общий? Или, может, в отдельный предпочитаете? - А разве у вас теперь,- спрашивает,- не один рай? - Нет. Прежде был один, общий для всех, а нын-че разные рай пошли. - Слава тебе, Господи!-говорит Остап.- Наконец-то! А я,- говорит,- боялся, что придется в одном раю с россиянами быть. Мне,- говорит,- в наш рай. Само-стийный. Автокефальный. - Пожалуйста! - говорит завраспред. Приводят Остапа в самостийный рай. Взглянул - и сердце забилось-затрепетало. Сплошной вишенник и весь в цвету. Любисток. Рута-мята. Крещатый барвинок. Васильки. Чебрец. Евшан-зелье. Течет речка-ручеек. Стоит явор над водою. Над яром дуб склонился. По ту сторону гора, по эту другая. Камыши. Осока. И в том раю на вишневой веточке соловушка щебетал. - Кто- Курский? - спрашивает Остап. - Курский ? - Соловей,- спрашивает,- курский? Райская гурия в кубовой плахте сразу же подбоченилась: - Что вы, пане, трясця вашей матери, с ума спятили, что ли? Какой-такой курский соловей? Чтобы в украинском раю да курский соловей... Да тысячу чертей в душу тому, кто только подумать так может!.. Да повылазили б у него глаза, кто это увидеть может! Да триста ему на пуп болячек-пампушек! Да... Подбегает вторая, в китайчатой паневе, красным поясом перехваченной. -Ой, лышенько мое, не умею так лаяться, как моя кумася... -Наш рай,- сразу же убедился Остап. - Да ты знаешь, бешиха /прим. рожа, воспаление / тебе в живот, что мы, как только отавтокефалились, всех курских соловьев из-ничтожили. Да ты знаешь, что в нашем раю имеет право петь только тот соловей, который вылупился не далее пяти верст от Белгорода? А ты - курский! Да сто... - Так это я,- Остап говорит,- не с национальной, а с орнитологической стороны... - То-то оно и есть! Ходит Остап по раю, осматривается. - Ну до чего ж рай! Просто тебе рай, и баста! Все в украинских нарядах, играют на бандурах, лирах, на сопилках, в бубны бьют. Танцуют гопак и метелицу. Гурии живут в кладовушках; чуток какую полюбил, так и в кладовушку. Едят галушки, вареники, сало, колбасы, капусту, лапшу, путрю из ячменя сладкого. Пьют оковитую, варенуху и мед... Ездят только на волах. На конях - только всадники-казаки. Панов простолюдины в ручку чмокают. Паны простой люд канчуком вытягивают. Национальность - только украинцы да украинизированные немцы. - И как же это вы так,- спрашивает Вишня,- устроились? Кто вам помог? - А это,- говорят,- друзья наши, гестаповцы. Потому как это наш рай, самостийный и ни от кого не зависимый... - А кто ж директором у вас? - Вакансия. Ждем нашего дорогого потомка старинного казацкого рода Гитлеренко. - А-а, ну тогда и я здесь останусь,- говорит Остап.- Всю жизнь мечтал панам руки целовать. На земле не довелось, хоть в раю натешусь. И живет теперь Остап Вишня в раю, в карты играет и дикую редьку-свербигу ест. Вот самая что ни на есть правдивейшая правда о подлинном Остапе Вишне. А что ж это за Остап Вишня, который и теперь в большевистских газетах пишет? - Ну, ясно, это большевистская фальшивка. По паспорту настоящая фамилия теперешнего Остапа Вишни «Павел (через ять) Михайлович Губенков». Из Рязанской области, хотя некоторые утверждают, что он в действительности из Вильнюса и что мать его - польский ксендз, а отец - знаменитый еврейский цадик. Последние сведения не проверены. Внешне он выглядит так: рыжая бородка клинышком, весь в лаптях, три раза в день ест тюрю и беспрестанно бренчит на балалайке, припевая «Во саду ли, в огороде». Как напишет что-нибудь в газету, сразу бежит к Днепру и пьет из Днепра воду: Днепр хочет выпить. Вот кто такой нынешний Остап Вишня. ...Выпьем... извиняйте... помолимся, господа, за упо-кой душеньки великомученика Остапа Вишни. Да будет ему земля пером! Самопишущим. 1945 | http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/proffy/vishnya2.shtml
---------- "Немногие умы способны подняться над умствованием, а умы, зашедшие за безумство - и вовсе редкость..." © Партенид. Соблазны, книга 4. |
|