uncleua
Запрет на пост | Редактировать | Профиль | Сообщение | ICQ | Цитировать | Сообщить модератору
А шо ж цэ такэ, что при такой потрясающей свободе слова, нашего ридного украинського пысьмэнныка Остапа Вишню на украинском днем с огнем не сыщешь? Даже в инете? 
Цитата: Освободители из самостийной дырки
I
Гетман Павел Скоропадский. Ясновельможный, безусловно. Сел на гетманский «престол» в киевском цирке в 1918 году. «Престол», так как он очень шатался, поддерживали со всех сторон немецкие штыки немецко-го кайзера Вильгельма II.
Пробыв гетманом что-то месяцев, вероятно, шесть, а то и меньше и верный своей фамилии, скоро упал под ударами рабочих, крестьян и Красной Армии.
Умел воровать золото, на которое потом и жил в Гер-мании, выдавая гетманские универсалы курам, свиньям и немецким бюргерам, которые возили ему пиво.
Одним словом, строил гетманскую Украину...
О нем пели такую песню:
Скоропадская Украина - От Киева до Берлина...
II
Петлюра. Это тот «рыцарь», о котором пели:
Под вагоном территория, А в вагоне Директория.
А потом - и очень скоро - не стало ни территории, ни Директории.
Где-то в Париже, на каком-то уединенном кладбище, запетлюрилась Директория вместе с двухметровой территорией.
III
А потом забандерилось в немецкой каске, выброшен-ной из гестапо...
Объединилась фашистская свастика с желто-голубым трезубцем.
В немецких мусорных ямах, в темных лесах и пущах «освобождались» самые «щирые» самостийники.
IV
И пошли они к хозяину своему с докладом о своей освободительной на Украине работе.
А от хозяина остались только кости да картуз.
Хозяин «освободился»...
И осталась одна самостийная и ни от кого не зависящая державная дырка.
И каркает над дыркой черный ворон:
- Не тратьте, кум, силы, сидите уж на дне.
* * *
Освободилась Советская Украина от всех своих «освободителей»...
1948
Хлюст
А Бандеру разве не арестовали немцы? Разве не сидит он в немецкой тюрьме?
(Вопль истого бандероеца.)
Стоит украинско-немецкая самостийная державная дырка.
Глухой ночью, на все стороны оглядываясь, приседая и подпрыгивая, как вспугнутый волк, приблизился к дырке человек.
- Тю! Кто ж это на дырку кучу костры высыпал?!
- Да какая там костра?! То моя голова, а не костра.Это я! Украинский фюрер всего Правобережья! Голову на прогулку выпустил! Духота в державе! Территорию расширять надо, а то воняет, хоть плачь! Негде населению распросториться. Оно к весне идет; горы растаяли, и моря вышли из берегов - некуда ногой ступить!
- А для меня место найдется?
- Да уж как-нибудь! А ты откуда?
- От батька!
- Ну, как оно там? Скоро ли уже Киев возьмем ?
- Киев?! Какой там Киев, когда и самого батьку взяли.
- Как? Кто взял?!
- Немцы!
- Кого? Бандеру?! Батька нашего?!
- Да его ж!
- Куда?
- В тюрьму взяли!
- Да ну!
- Вот тебе и ну! Письмо вот дал мне, чтобы жене его как-нибудь передал!
- Вот тебе и на! Ну, залезай в дырку, поговорим!
Куча костры исчезла в дырке, а за ней, кряхтя, полез туда державно-самостийный дипломатический курьер от самого верховного фюрера украинско-немецкой самостийной и ни от кого не зависимой державы.
- Хлопцы! - промолвила костра.- Гость у нас! Возьми кто лопату да подгребите горы к стенке, ведь некуда человеку и ноги протянуть. Да канал бы от моря прокопали, вот там, за южной границей, а то видите, уже по всей территории море пошло. Да копай осторожней, чтоб солома в изголовье не подтекла! Копай поглубже, может, какой заграничный корабль при-
плывет...
- Копали уж...
- Копай, тебе говорят! То дело не простое, дело государственное, каналы копать!
- Говорили, что министром буду, а только и делаешь, что горы подгребаешь да каналы копаешь!
- Не болтай! Копай! Побольше дырку выкопаем, так и тебя министром на левый закут назначим! Ну, садись, курьер. Как же ж оно так? То говорили, что гетманом всей самостийной Украины будет, а то взяли да в тюрьму? Что же это такое?
- А мне откуда знать?!
- А кто же знает?
- Они знают!
- А нам разве не интересно знать? А о чем же он там в письме жене пишет? Не читал?
- Не читал, ведь запечатано! Мякишем заклеено и державным пальцем припечатано!
- А может, как-нибудь можно? Прочитаем, мякишем заклеим и пальцем припечатаем! А?
- Пальцы ж у вас не державные!
- Как то есть не державные?
- Да оно-то державные, так не верховные ж!
- Да Кто присматриваться будет?
Уговорила костра державного дипломатического курьера, и письмо они распечатали...
Самостийный украинский фюрер самостийной украинской державы пишет своей самостийной фюрерихе:
«Гутен таг, майне либер Химка Калистратовна!
Во-первых строках моего к вам письма, хайль Гитлер!
Во-вторых строках моего к вам письма, хайль Гиммлер!
Во-третьих строках моего к вам письма, хайль Геринг!
Во-четвертых строках моего к вам письма, хайль Кох!
Теперь, после всех «хайлев», майн либер Химка Калистратовна, сповещаю я вас, что я - слава тебе, майн гот!-сижу в тюрьме. Позвали меня сам герр Гиммлер (хайль!) и дали сначала ручку поцеловать. Я поцеловал да и говорю: «Позвольте еще и ниже поясницы!» А они говорят: «Низзя, там же у меня,- говорят,-после Франкфурта-на-Одере чиряк сел!» Они с Одера на самоходном доте ехали и ниже поясницы в амбразуре завязли да и перестудились. «Поцелуешь,- говорят,- после Франкфурта-на-Майне, а теперь,- говорят,- в тюрьму садись,- говорят,- так надо сделать, что мы вроде с тобой поссорились и что вроде ты против нас! Ферштейн?» - спрашивают. «Ферштейнаю,- говорю,- ласкавый пане!» И снова их в ручку! «А ты,- говорят,- в тюрьме сидеть будешь- Советская власть и весь народ думать будут, что ты и все твои дер банды против нас! А раз против нас, то, значит, за них! Ферштейн?» -спрашивают. «Ферштейнаю»,- говорю и снова их в ручку. «А про тюрьму не беспокойтесь, будет неплохо. Кормить будут! Афидерзейн!» Поклонился я им низенько, еще раз ручку поцеловал, и они пошли... Так что, майне либер Химка Калистратовна, все хорошо! Кушать дают. Утром кофе, на обед вурст из пшенной каши, а вечером вурстхен из свиного кизяка,- в них, говорят, больше всего витаминов «Г». Живу, одним словом, неплохо (хайль Гиммлер!). Сидеть буду, пока везде прознают, что меня арестовали, а потом выпустят. Полатай подштанники да заплаты клади лучше из одеяла, скоро же на гетманский престол сяду, то чтоб не натирало.
Обнимаю тебя, майн либер фюрериха, будущая фюреро-гетманиха, Химка Калистратовна!
Твой фюреро-гетман Степан Бандера».
Поглядела костра на дипломатического курьера, а курьер на костру. Костра и скажи:
- Так вот оно как! Хитрый, подлюга!
- Как ты сказал? - курьер к нему.
- Хитрый,- говорю,- наш пан фюреро-гетман.
- То-то же.
- Ну подгребай, подгребай, хлопцы горы! Да канал прокапывайте! Спать надо ложиться. На настоящую державу закандзюбилось! Гетману уже подштанники латают!
1950 |
http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/proffy/vishnya1.shtml
Добавлено:
Создается устойчивое впечатление, что новитни украинськи историки обчитались Остапа Вишни... 
Цитата: Концепция ограниченного разума
В основе концепции историка Грушевского лежало то, что, как он ни присматривался к историческому прошлому Украины, он не смог заметить ни малейшего намека на то, что Киевская Русь была колыбелью культуры трех братских народов: русского, украинского и белорусского.
Более того: по Грушевскому, никакого русского и никакого белорусского народов никогда не было и не будет, а те народы, которые объединились около Москвы и Минска,- это все украинцы, которые или изменили «неньке Украине», или были насильно от нее оторваны и русифицированы и белорусифицированы.
Таким образом, остается только одно: дерусифицировать и дебелорусифицировать эти народы,- и будет повсюду Украина.
Для этого жил и писал историю Грушевский.
Все это накрепко усвоили его последователи.
Но на этом они не остановились.
К этой концепции они добавили немало и своего.
Кое-кто из них доказывает, что чистокровно арийская немецкая раса народилась на острове Хортица и уже оттуда переселилась в Германию, основав по дороге город Лемберг, теперь Львов.
Когда арийскую расу скапустили, у грушевченок появились исторические доказательства, что и английская и американская оккупационные зоны тоже возникли на бывшей Украине, и поэтому, мол, с исторической точки зрения совершенно естественно, что бывшие украинско-немецкие, а теперь ктобольшедаст-националисты в последнее время обосновались в вышеназванных зонах и усовершенствуют профессию Иуды Искариотского.
Далее историки-грушенковцы реконцептируют свою концепцию так.
Украинцы уже за четыре столетия до нашей эры владели Византией, и Александр Македонский на самом деле был украинский гетман Александр Македонченко.
Он вскочил на коня своего Буцефала и крикнул:
- Хлопцы, за мной!
Хлопцы сели на коней, и гетман Александр Македонченко повел их на Персию, где изрубил в капусту персидского царя Одария.
Тогда Украина расширилась далеко на восток и сукраинизировала Индию, Индонезию и остров Целебес.
В это время сечевики-запорожцы проскочили на «чайках» через Баб-эль-Мандебский пролив, вырыли Суэцкий канал и ударили прямо вперед, чтобы захватить Сингапурские хутора.
А дороги не знали.
Выскочили они из Суэцкого канала, встретили туземца:
- Куда тут на Сингапурские хутора?-спрашивают.
А туземец по-украински не знает.
Что-то такое на пальцах показывает, а казаки-запорожцы не понимают. Атаман скомандовал:
- Возвращайтесь, хлопцы, в Великий Луг, потому что тут все янычары! По-нашему ни мур-мур! Ко всем чертям Сингапурские хутора! Еще заблудимся!
Сингапурские хутора тогда захватила Англо-Саксония.
Изрубив в капусту персидского царя Одария, украинский гетман Александр Македонченко украинизировал, как уже было сказано, Азию и повернул к Египту.
В Египте украинцы построили Хеопсову пирамиду и решили было основать на Ниле Нильскую Сечь, но испугались крокодилов и не основали.
Кое-кто из украинцев остался в Египте фараонить, а кое-кто погнал на Черкасщину египетского бугая Аписа, от которого и пошла порода серых украинских волов, которыми-то и «пахал мужик край дороги»...
Так и шла история Украины, вплоть до того времени, пока настоящие украинцы обосновались в американской и английской оккупационных зонах, где и основали свою самостийную державу с государственным бюджетом в сумме тридцать серебряных рублей.
Последний раздел своей истории Украины последователи Грушевского пишут на тему «Украинизация Алжира, и была ли у алжирского бея под носом шишка?»
1946
Великомученик Остап Вишня
Будучи во Львове, я узнал, что украинско-немецкие националистические газеты подняли шумиху вокруг того, что якобы меня, Остапа Вишню, замучили большевики. Так вот слушайте, как это было на самом деле.
Очень сильно они его мучили. И особенно один: сам черный, глаза белесые, и в руках у него кинжал, из чистейшего закаленного национального вопроса выкованный. Острый-преострый кинжал. «Ну,- думает Остап,- пропал!» Поглядел на него тот черный и спрашивает:
- Звать тебя как?
- Остап,- говорит.
- Украинец?
- Украинец,- говорит.
Как ударит он рукояткой в святая святых его национального «я» - Остап только вякнул. И душа его чирик-чирик и хотела вылететь, а тот черный его душу за душу, придавил и давай допрашивать.
- Признавайся,- говорит,- что хотел на всю Великороссию синие штаны надеть.
- Признаюсь,- говорит Остап.
- Признавайся,- говорит черный,- что всем говорил, что Пушкин - не Пушкин, а Тарас Шевченко.
- Говорил,- отвечает.
- Кто написал «Я помню чудное мгновенье»?
- Шевченко,- говорит Остап.
- А «Садок вишневый коло хаты»?
- Шевченко,- говорит Остап.
- А «Евгений Онегин»?
- Шевченко,- говорит.
- А-а-а! А что Пушкин написал? Говори!
- Не было,- говорит,- никакого Пушкина. И не будет. Один раз,- говорит,- что-то такое будто поя-вилось, а когда присмотрелись - женщина оказалась. «Капитанская дочка» называется.
- А Лев Толстой? А Достоевский?
- Что ж,- говорит Остап,- Лев Толстой! Списал «Войну и мир» у нашего Руданского. А Достоевский - подумаешь, писатель! Сделал «Преступление», а «На-казание» сам суд придумал.
- А вообще,- спрашивает черный,- Россию при-знаешь?
- В этнографических,- говорит,- границах.
- В каких?
- От улицы Горького до Покровки. А Маросейка - это уже Украина.
- И истории не признаешь?
- Какая,- говорит,- там история, если Екатерина Великая - это же переодетый кошевой войска Запо-рожского низового Иван Бровко.
- А кого же ты,- кричит,- признаешь?
- Признаю,- говорит,- «самостийную» Украину. Чтобы гетман,- говорит,- был в широких штанах и в полуботковской сорочке. И чтобы все министры были только на «ра». Петлюра, Бандера, Немчура. Двоих
только министров,- говорит,- еще могу допустить, одного на «ик», а другого на «юк»: Мельник и Индюк.
- Расстрелять! - кричит.- Расстрелять, как такого уже националиста, что и Петлюру перепетлюрил и Бандеру перебандерил.
Ну и расстреляли.
Такого писателя замордовали! Как он писал! Бож-ж-же ж наш, как он писал! Разве он, думаете, так пи-сал, как другие пишут? Думаете, он писал обыкновен-ным пером и чернилами? И на обыкновенной бумаге? Да где это вы видели? Он берет, бывало, шампур - заостренную палочку аля галушек, - в черную сметану обмакнет и на тонюсеньких-претонюсеньких пшеничных кор-жах пишет. Пишет, лепешкой промокает и все время напевает: «Дам лиха закаблукам, закаблукам лиха дам». А в случае не очень уж смешно выходит, тогда как гаркнет на жену: «Жинка! Щекочи меня, чтоб смеш-нее выходило!»
И такого писателя расстреляли!
Попервоначалу ему было очень скучно.
Пока был жив, забежит, бывало, к Рыльскому или к Сосюре, опорожнят одну-другую поэму, ассонансом за-кусывая. Или они к нему заскочат, жена, смотришь, какую-никакую юмореску на сале или там на масле поджа-рит - жизнь шла!
А расстрелянный - куда пойдешь?
Одна дорога - на небо!
А там уж куда решат: в рай или в ад.
Первые сорок дней душа поблизости моталась. А когда она уже собралась в «обитель горнюю»,- увязал-ся и он за нею.
В небесном отделе кадров заполнил анкету.
Зав посмотрел.
- Великомученик?
- Сильный,- говорит,- великомученик.
- За Украину?
- За нее,- говорит,- за матинку.
- В рай!
Перед раем, как водится, санобработка. Ну, там постригли, побрили.
- Не брейте,- просит Остап,- ус запорожский, а то потом,- говорит,- трудно будет национальность оп-ределить, поелику (вспомнил-таки, хвала Богу!), поелику,- говорит,- оселедец сам вылез...
- Так в какой же вас,- спрашивает завраспред,- рай? Общий? Или, может, в отдельный предпочитаете?
- А разве у вас теперь,- спрашивает,- не один рай?
- Нет. Прежде был один, общий для всех, а нын-че разные рай пошли.
- Слава тебе, Господи!-говорит Остап.- Наконец-то! А я,- говорит,- боялся, что придется в одном раю с россиянами быть. Мне,- говорит,- в наш рай. Само-стийный. Автокефальный.
- Пожалуйста! - говорит завраспред.
Приводят Остапа в самостийный рай. Взглянул - и сердце забилось-затрепетало. Сплошной вишенник и весь в цвету. Любисток. Рута-мята. Крещатый барвинок. Васильки. Чебрец. Евшан-зелье. Течет речка-ручеек. Стоит явор над водою. Над яром дуб склонился. По ту сторону гора, по эту другая. Камыши. Осока.
И в том раю на вишневой веточке соловушка щебетал.
- Кто- Курский? - спрашивает Остап.
- Курский ?
- Соловей,- спрашивает,- курский?
Райская гурия в кубовой плахте сразу же подбоченилась:
- Что вы, пане, трясця вашей матери, с ума спятили, что ли? Какой-такой курский соловей? Чтобы в украинском раю да курский соловей... Да тысячу чертей в душу тому, кто только подумать так может!.. Да повылазили б у него глаза, кто это увидеть может! Да триста ему на пуп болячек-пампушек! Да...
Подбегает вторая, в китайчатой паневе, красным поясом перехваченной.
-Ой, лышенько мое, не умею так лаяться, как моя кумася...
-Наш рай,- сразу же убедился Остап.
- Да ты знаешь, бешиха /прим. рожа, воспаление / тебе в живот, что мы, как только отавтокефалились, всех курских соловьев из-ничтожили. Да ты знаешь, что в нашем раю имеет право петь только тот соловей, который вылупился не далее пяти верст от Белгорода? А ты - курский! Да сто...
- Так это я,- Остап говорит,- не с национальной, а с орнитологической стороны...
- То-то оно и есть!
Ходит Остап по раю, осматривается.
- Ну до чего ж рай! Просто тебе рай, и баста!
Все в украинских нарядах, играют на бандурах, лирах, на сопилках, в бубны бьют.
Танцуют гопак и метелицу.
Гурии живут в кладовушках; чуток какую полюбил, так и в кладовушку.
Едят галушки, вареники, сало, колбасы, капусту, лапшу, путрю из ячменя сладкого.
Пьют оковитую, варенуху и мед...
Ездят только на волах. На конях - только всадники-казаки.
Панов простолюдины в ручку чмокают. Паны простой люд канчуком вытягивают.
Национальность - только украинцы да украинизированные немцы.
- И как же это вы так,- спрашивает Вишня,- устроились? Кто вам помог?
- А это,- говорят,- друзья наши, гестаповцы. Потому как это наш рай, самостийный и ни от кого не зависимый...
- А кто ж директором у вас?
- Вакансия. Ждем нашего дорогого потомка старинного казацкого рода Гитлеренко.
- А-а, ну тогда и я здесь останусь,- говорит Остап.- Всю жизнь мечтал панам руки целовать. На земле не довелось, хоть в раю натешусь.
И живет теперь Остап Вишня в раю, в карты играет и дикую редьку-свербигу ест.
Вот самая что ни на есть правдивейшая правда о подлинном Остапе Вишне.
А что ж это за Остап Вишня, который и теперь в большевистских газетах пишет?
- Ну, ясно, это большевистская фальшивка.
По паспорту настоящая фамилия теперешнего Остапа Вишни «Павел (через ять) Михайлович Губенков». Из Рязанской области, хотя некоторые утверждают, что он в действительности из Вильнюса и что мать его - польский ксендз, а отец - знаменитый еврейский цадик. Последние сведения не проверены. Внешне он выглядит так: рыжая бородка клинышком, весь в лаптях, три раза в день ест тюрю и беспрестанно бренчит на балалайке, припевая «Во саду ли, в огороде».
Как напишет что-нибудь в газету, сразу бежит к Днепру и пьет из Днепра воду: Днепр хочет выпить.
Вот кто такой нынешний Остап Вишня.
...Выпьем... извиняйте... помолимся, господа, за упо-кой душеньки великомученика Остапа Вишни.
Да будет ему земля пером!
Самопишущим.
1945 |
http://www.zaistinu.ru/old/ukraine/proffy/vishnya2.shtml
----------
"Немногие умы способны подняться над умствованием, а умы, зашедшие за безумство - и вовсе редкость..." © Партенид. Соблазны, книга 4. |
|
