CherryIndifference
Цикута | Редактировать | Профиль | Сообщение | Цитировать | Сообщить модератору
- Доктор, голубчик! Дорогой! - в экстазе твердила мать. - Вы понимаете
ли, что вы для меня сделали?.. Нет, вы не поймете!.. Господи, как мне вам
сказать?.. Когда я буду умирать, у меня в голове один вы будете! Вы не
знаете, я дала обет скорбящей божьей матери... Как мне вас отблагодарить, я
навеки ваша должница неоплатная!.. Доктор!.. Простите...
И она хватала мои руки, чтобы целовать их Екатерина Александровна,
улыбаясь своими славными сумрачными глазами, горячо пожимала мне руку обеими
руками. А я - я смотрел в глаза обеих женщин, сиявшие такою восторженною
признательностью, и мне казалось, что я еще вижу в них исчезающий отблеск
той ненависти, с которою глаза эти смотрели на меня три дня назад.
Они ушли. Я взялся за прерванное их приходом чтение. И вдруг меня
поразило, как равнодушен я остался ко всем их благодарностям; как будто над
душою пронесся докучный вихрь слов, пустых, как шелуха, и ни одного из них
не осталось в душе. А я-то раньше воображал, что подобные минуты -
"награда", что это - "светлые лучи" в темной и тяжелой жизни врача! Какие же
это светлые лучи? За тот же самый труд, за то же горячее желание спасти
мальчика я получил бы одну ненависть, если бы он умер.
К этой ненависти я постепенно привык и стал равнодушен. А неожиданным
следствием этого само собою явилось и полнейшее равнодушие к благодарности.
(c)
Добавлено:
У меня был товарищ по университету, по фамилии Петров. Окончив курс, он
поступил земским врачом в глухой уезд одной из восточных губерний, и я
потерял его из виду. Года два назад в газетах, сначала провинциальных, потом
и столичных, был опубликован возмутительный случай, героем которого оказался
как раз этот мой товарищ. В деревне N. - сообщали газеты, - волостной
старшина поел гнилой рыбы и заболел. Он послал в соседнее местечко за
земским врачом Петровым. Петров вместо себя прислал фельдшера. Больному
становилось хуже. Он вторично послал за врачом, но приехал опять фельдшер. К
утру старшина умер. Как оказалось, доктор Петров был в ту ночь мертвецки
пьян. Земство немедленно уволило его. Месяца два имя Петрова не сходило со
столбцов газет и прославилось на всю Россию.
Через полгода я увидел Петрова у себя в Петербурге; он приехал искать
места и зашел ко мне. Загорелый и неуклюжий, в крахмальной манишке, к
которой он не привык, Петров сидел, понурив лохматую голову, и рассказывал
мне о случившемся.
- Все так и было, как в газетах описано, - верно. У нас была тогда
ярмарка; амбулаторный прием в такие дни громадный, пришлось принять около
двухсот человек, - ты-то поймешь, что это значит. А в ночь перед этим
позвали на роды в. Щегловку, делал поворот, воротился дамой как раз к
приему, только стакан чаю и успел выпить. На ярмарку съехались кой-какие
приятели. Сели мы вечером за винт, потом выпили. Выпито было действительно
основательно. Идет этак неделя за неделей, месяц за месяцем, треплют тебя во
все стороны, - так, брат, иной раз замутит, что и на свет не глядел бы. И я
уж знаю о себе: подойдет такая линия, - бывает это раз пять-шесть в год, -
задашь себе встряску, выпьешь, как следует, - непременно так, чтоб в
похмелье быть, как в аду, - ну, и опять свеж и бодр... Воротился я, значит,
домой. Зовут к больному, - "помирает". Грешный человек, не мог ехать, -
пришлось бы больничному мужику взваливать меня на телегу... Ну, вот и
случилось...
Он молчал.
- Ты, брат, не знаешь, что такое земская служба... Со всеми нужно
ладить, от всякого зависишь. Больные приходят, когда хотят, и днем, и ночью,
как откажешь? Иной мужик едет лошадь подковать, проездом завернет к тебе:
нельзя ли приехать, баба помирает. Едешь за пять верст: "Где больная?" - "А
она сейчас рожь ушла жать...". Участок у меня в пятьдесят верст, два
фельдшерских пункта в разных концах, каждый я обязан посетить по два раза в
месяц. Спишь и ешь черт знает как. И это изо дня в день, без праздников, без
перерыву. Дома сынишка лежит в скарлатине, а ты поезжай... Крайне тяжелая
служба!
Он задумался, положив руки на колени.
- Служба крайне тяжелая! - повторил он и снова замолчал. - В газетах
пишут: "д-р Петров был пьян". Верно, я был пьян, и это очень нехорошо. Все
вправе возмущаться. Но сами-то они, - ведь девяносто девять из них на сто
весьма не прочь выпить, не раз бывают пьяны и в вину этого себе не ставят.
Они только не могут понять, что другому человеку ни одна минута его жизни не
отдана в его полное распоряжение. А это, брат, ох, как тяжело, - не дай бог
никому!..
(c) |
