...
Своеобразным сим-волом начала трудовой ссылки стала трагедия, разыгравшаяся на острове Назино на севере Западно-Сибирского края. В мае 1933 г. здесь были высажены с барж более шести тысяч (два эшелона) труд-поселенцев — так называемый «деклассированный элемент», изъ-ятый во время чистки городов, в основном Москвы и Ленинграда. Благодаря тому, что трагедия в Назино получила достаточно широ-кую огласку и была предметом изучения ряда комиссий, мы распо-лагаем важными документами об этих событиях[9]. Наиболее полное и откровенное описание оставил инструктор Нарымского окружного комитета партии В. А. Величко в письме на имя Сталина[10]. Важно подчеркнуть, что, как будет подробнее сказано в следующем разделе, письмо Величко в сентябре 1933 г. рассматривалось в Политбюро. Изложенные в нем данные были подтверждены проверками несколь-ких комиссий. Величко писал:
«Сам остров оказался совершенно девственным, без каких то ни было построек. Люди были высажены в том виде, в каком они были взяты в городах и на вокзалах: в весенней одежде, без постельных принадлежностей, очень многие босые. При этом на острове не ока-залось никаких инструментов, ни крошки продовольствия [...] А все медикаменты, предназначенные для обслуживания эшелонов и сле-довавшие вместе с эшелонами, были отобраны еще в г. Томске [...]
На второй день прибытия первого эшелона, 19/V выпал снег, под-нялся ветер, а затем мороз. Голодные, истощенные люди, без кровли, не имея никаких инструментов и в главной своей массе трудовых на-выков и тем более навыков организованной борьбы с трудностями, очутились в безвыходном положении. Обледеневшие, они были спо-собны только жечь костры; сидеть, лежать, спать у огня, бродить по острову и есть гнилушки, кору, особенно мох и пр. Трудно сказать, была ли возможность делать что-либо другое, потому что трое суток никому никакого продовольствия не выдавалось. По острову пошли пожары, дым. Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и сырости, которая окружала людей [...] В первые -сутки после солнечного дня бригада могильщиков смогла закопать только 295 трупов, неубран-ных оставив на второй день. Новый день дал новую смертность и т.д.
Сразу после снега и мороза начались дожди и холодные ветры, но люди все еще оставались без питания. И только на четвертый или пя-тый день прибыла на остров ржаная мука, которую и начали раздавать трудпоселенцам по несколько сот грамм. Получив муку, люди бежали к воде и в шапках, портянках, пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедала муку (так как она была в порошке); падали и задыхались, умирали от удушья.
Всю свою жизнь на острове (от 10 до 30 суток) трудпоселенцы получали муку не имея никакой посуды. Наиболее устойчивая часть пекла в костре лепешки, кипятка не было. Кровом оставался тот же костер. Такое питание не выправило положения. Вскоре началось из-редка, а затем в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отда-ленных углах острова, а затем, где подвертывался случай.
[...] Комендатурой острова были зарыты в землю тысячи килограм-мов муки, т.к. она находилась под открытым небом и испортилась от дождей. Даже та мука, которая выдавалась трудпоселенцам, попада-ла не всем. Ее получали так называемые бригадиры, т.е. отъявленные преступники. Они получали мешки муки на «бригаду» и уносили их в лес, а бригада оставалась без пищи. Неспособность или нежелание организовать обслуживание людей дошло до того, что, когда впервые привезли на остров муку, ее хотели раздавать пятитысячной массе в порядке индивидуальном, живой очередью. Произошло неибежное: люди сгрудились у муки и по ним была произведена беспорядочная стрельба. При этом было меньше жертв от оружейного огня, чем за-топтано, смято, вдавлено в грязь.
Надо полагать, комендатура острова и ее военные работники, во- первых, мало понимали свои задачи по отношению людей, которые были под их началом, и, во-вторых, растерялись от разразившейся катастрофы. Иначе и нельзя расценивать систему избиений палками, особенно прикладами винтовок и индивидуальные расстрелы труд- поселенцев [...]
Такие методы руководства и воспитания явились очень серьезной поддержкой начавшемуся с первых же дней жизни на острове распа-ду какой бы то ни было человеческой организации. Если людоедство явилось наиболее острым показателем этого распада, то массовые его формы выразились в другом: образовались мародерские банды и шайки, по существу царившее на острове. Даже врачи боялись выхо-дить из своих палаток. Банды терроризировали людей еще в баржах, отбирая у трудпоселенцев хлеб, одежду, избивая и убивая людей. Здесь же на острове открылась настоящая охота и в первую очередь за людьми, у которых были деньги и золотые зубы и коронки. Вла-делец их исчезал очень быстро, а затем могильщики стали зарывать людей с развороченными ртами [...]».
Всего, по оценкам местных работников, из шести тысяч назинских узников страшной смертью погибли от 1,5 до 2,0 тыс. человек[11].
Помимо описания ужасной гибели переселенцев на острове На- зино, в письме Величко ставился более общий вопрос об осущест-влявшейся «чистке» городов: «Беда еще в том, что среди прибывших на трудовое поселение есть случайные, наши элементы. Главная их масса умерла, потому что была менее приспособлена к тем условиям, которые были на острове и на участках и, кроме того, на этих това-рищей прежде всего упала тяжесть произвола, расправ и мародер-ства со стороны рецидива как в баржах, так и на острове и первое вре-мя на участках. Сколько их — трудно сказать, также трудно сказать кто [они], потому, что документы по их заявлению отбирались и на местах ареста органами, производившими изоляцию, и, главным об-разом, в эшелонах рецидивом на курение, однако некоторые из них привезли с собою документы: партийные билеты и кандидатские кар-точки, комсомольские билеты, паспорта, справки с заводов, пропуски в заводы и др. [...]
1. Новожилов Вл. из Москвы. Завод Компрессор. Шофер. 3 раза премирован. Жена и ребенок в Москве. Окончив работу собрался с женой в кино, пока она одевалась, вышел за папиросами и был взят.
2. Гусева, пожилая женщина. Живет в Муроме, муж старый комму-нист, главный кондуктор на ст[анции] Муром, произвол[ственный] стаж 23 года, сын помощник машиниста там же. Гусева приехала в Москву купить мужу костюм и белого хлеба. Никакие документы не помогли.
3. Зеленин Григорий. Работал учеником слесаря Боровской ткац-
кой фабрики “Красный Октябрь”, ехал с путевкой на лечение в Мос-кву. Путевка не помогла — был взят.» и т.д.
Точно определить, в какой мере трагедия на острове Назино была типичной, невозможно, так как столь подробные проверки в других местах размещения трудпоселенцев просто не проводились. Однако очевидно, что судьба большинства новых трудпоселенцев была ужас-ной. Планы создания миллионной системы трудопоселений провали-лись еще на начальной стадии их реализации. Ситуация стремитель-но ухудшалась. В начале мая в местах лишения свободы (тюрьмах, колониях, арестантских помещениях милиции, следственных изоля-торах О ГПУ), несмотря на предыдущие разгрузки и невероятно вы-сокую смертность, скопилось 777 тыс. человек[12], постепенно умирав-ших от голода и болезней. В переполненных лагерях в 1933 г. умерли 67,3 тыс. человек, или более 15% всех заключенных (даже в голодном 1932 г. смертность составляла 4,8%)[13]. Обреченные на смерть труд- поселенцы дополняли картину. Дальнейшее наращивание террора было невозможно уже по чисто техническим причинам.
[1] Красильников С. Серп и Молох. Крестьянская ссылка в Западной Сибири в
1930-е годы М„ 2003. С. 95. ...
[2] Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. С. 399-406.
[3] История сталинского Гулага. Конец 1920-х — первая половина 1950-х годов: Собрание документов в 7 т. Т. 2. Карательная система: структура и кадры / Ответ, ред. и сост. Н. В. Петров, Н. И. Владимирцев. М., 2004. С. 80-81.
[4] Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Т. 3. Кн. 2. С. 270-271.
[5] Спецпереселенцы в Западной Сибири. 1933-1938 гг. / Ответ, ред. В. П. Дани-лов, С. А. Красильников. М., 1994. С. 78.
[6] РГАСПИ. Ф. 17. Он. 162. Д. 14. Л. 96.
[7] ГА РФ. Ф. P-5446. On. 1. Д. 469. Л. 2-12; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 921. Л. 67-74.
[8] ГА РФ. Ф. Р-9414. Оп. 1.Д. 1155. Л. 7.
[9] КрасилышковС. А. Серп и Молох. С. 100-106.
[10] Письмо Величко известно по нескольким источникам. Оно сохранилось как среди материалов к протоколам заседаний Политбюро (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 992. Л. 20-30. Опубликовано: Источник. 1998. № 2. С. 59-67), так и в Новосибир-ском архиве (Спецпереселенцы Западной Сибири. 1933-1938 гг. С. 89-110).
[11] КрасильниковС. Серп и Молох. С. 101.
[12] ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 15 а. Д. 1073. Л. 32.
[13] Там же. Ф. P-9414. On. 1. Д. 2740. Л. 53. |
