Пресс-конференция Эдуарда Малофеева
Вчера в пресс-центре стадиона “Динамо” главный тренер национальной футбольной сборной Беларуси впервые после болезни и подачи в отставку вышел к журналистам. Учитывая известную накаленность ситуации, корреспонденты “ПБ” не стали терзать Эдуарда МАЛОФЕЕВА своими вопросами. Но передать суть и детали публичной беседы, коль она состоялась, считаем необходимым.
— Прежде всего, дорогие друзья, я рад видеть вас всех. — начал Эдуард Васильевич. — Это искренне. Почему я решил собрать пресс-конференцию? Во-первых, чтобы не было никаких закулисных недомолвок, разговоров. Вы видите, что я жив, здоров. Во-вторых, очень много телефонных звонков — люди хотят знать и обо мне, и о сборной, и о тех вопросах, которые касаются нашего футбола. И в-третьих, я думаю, что не за горами уже отборочные игры — с Австрией, Чехией. Я обязан дать всю информацию, которая необходима перед матчами. Вот те три посыла, ради которых я вас собрал.
Я действительно схватил инфарктик, стал настоящим мужиком. Надо бы, как тут говорят, оклематься, но жизнь и время не терпят, поэтому придется кусок здоровья, как ни крути, положить. Есть и радостное сообщение: динамика давления, других функций организма у меня уже положительная, обнадеживающая, и в этом плане я оптимистично настроен.
Вы знаете, что за неделю до матча я сделал заявление об отставке. Федерация футбола ее не приняла. Что я имел в виду? Это мой педагогический хлеб. Считаю, что я тоже имею права для того, чтобы каким-то образом отстаивать команду, наш футбол. Значит, когда я подавал заявление, в принципе, здесь нетрудно догадаться, я хотел привлечь внимание к проблеме. В команде есть вопросы, поэтому я хотел поставить их перед руководством страны, перед вами, что и удалось сделать, уважаемые друзья… Поэтому вот этот позыв был мной произведен, и я считаю, что он правильный, этот позыв, — некоторые ситуации и моменты удалось решить.
Единственное — приключилась беда. Это не только со мной может произойти, но и с каждым из вас. Получилось, что Господь наказал грешника, сердечко не выдержало, задняя стенка правого желудочка. И я не поехал вместе с командой в Голландию. Как я расцениваю этот матч? Конечно, как недостойный нас. Мы хорошую команду Голландии превратили в прекрасную команду. И только за счет несоблюдения игровой дисциплины на поле. Я еще раз убедился, насколько высока моя ответственность. Полностью доверяю своим помощникам, но им, несмотря на два года работы со мной, еще тяжеловато управлять командой. Нет той направляющей и умения держать команду — это очень сложное дело. Откровенно говоря, отбрасывая болезнь в сторону, почему мы так выглядели в Голландии? Потому, что не было главного тренера!
В чем я вижу нарушение дисциплины? Самое сложное в футболе — это отбор мяча. Вот здесь наши игроки несвоевременно занимали позиции, давали подключаться крайним защитникам, не было той плоскости, которая необходима в каждом матче. Ну, и, конечно, в духовном плане тоже не удалось, не хватило педагогического умения сделать так, чтобы не было вот этих темноватых заплывов. Вот, наверное, коротенько вступительная преамбула, с которой я хотел обратиться. А теперь с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы.
Александр ПУТИЛО, “Белтелерадиокомпания”: Эдуард Васильевич, ваш соратник Леонид Гарай сказал, что ваше заявление об отставке — это эмоции одного дня. Как объяснить, что заявление было написано 29 августа, а подано 30-го? Насколько эмоциональным было данное решение, о чем вы думали эти двое суток, не сожалеете ли теперь о случившемся?
— По-моему, я ясно сказал, какой посыл имелся в виду. Удался он или нет, другой вопрос. Но я еще раз повторяю, что и сейчас сделал бы то же самое. Это мой хлеб педагогический! Понимаете, в чем дело? Я никаких необдуманных заявлений не делаю, стараюсь всегда все обдумать. А то, что где-то какие-то числа или другие дела, то это же не следствие ведут знатоки, правда?
— Какие вопросы вам удалось решить своим заявлением, а какие нет?
— Думаю, что вам не особенно интересно это знать. Трудности есть определенные во всех отношениях, вы же сами уже написали об этом много, чего ж теперь?
Константин БЕЛОУС, “Рэспублiка”: Эдуард Васильевич, зачем же вы созывали пресс-конференцию, если считаете, что нам неинтересно знать о конкретных проблемах в сборной, побудивших вас к отставке? Что нам сказать нашим читателям? Тут не пресс-конференция, а пшик какой-то получается…
— Был один отборочный цикл — одни, как говорят, расценки или моменты у сборной. Начался новый период, произошли изменения. Нам не удалось сразу эти вопросы решить, поэтому мы пошли на такой шаг… А вы из какой газеты?
— “Рэспублiка”.
— “Рэспублiка”. Значит, я каким образом хочу вам сказать: не всегда вы, может быть, пишете интересные статьи, но народ читает, так? А я вот сказал, почему я собрал конференцию, и вы уж будьте любезны, если вам неинтересно, то, пожалуйста, мы друг друга не держим, согласны?
— Но эти вопросы интересуют наших читателей, болельщиков, ради которых мы работаем...
— То, на что я считаю нужным отвечать, отвечу, но о болельщиках говорить не надо — я больше с ними встречаюсь. Вы хотите меня завести? Я сегодня с добром, с миром пришел. Знаете, честно скажу, что я как раз проповедь веду с вами. Проповедь стараюсь вести, чтобы не разброд был, а мир и дружба. Поэтому, если я даже не буду на какие-то вещи реагировать… Там не было ничего такого! Там было то, что написано в моем заявлении. И оно в большей степени касалось серьезного отношения прессы к команде — прежде всего. Вот и весь вопрос.
Руслан БАТЕНКОВ, БелаПАН: Кого еще вы имели в виду, когда говорили, что “мы пошли на такой шаг”? С кем вы его согласовывали? И второй вопрос: ваше отношение к тому, что сказал в ваш адрес на своей пресс-конференции Александр Лукашенко?
— Я очень внимательно слушал выступление президента и считаю, что я очень благодарен ему. Он, откровенно говоря, влил эликсир в больное сердечко. Считаю, что он очень правильно все сказал. Вылечится Эдуард Васильевич — примет решение, будет работать или нет. Вот перед вами сижу. Эти две игры я обязан провести, потому что мне не только обидно было, и я не хочу себя загонять, чтобы до смертельного дошло — одного же затравили здесь министра. В этом отношении я к вам и пришел с добром. Не хочу продолжения конфронтации, а то, что президент сказал, изумительно и правильно. Я по его приглашению сюда пришел и сейчас принял решение продолжать, то есть, раз вы говорите, что я немножко трусоват, то хочу проявить смелость. Буду вести эти два матча, будем доказывать и опять стремиться к наивысшим результатам.
— И все-таки вы сказали: “Мы пошли на такой шаг”. Кто это “мы”?
— Я пошел, отвечая головой за команду.
— Мы, Николай Второй?
— Я сказал, я пошел.
Александр ПУТИЛО: Вы сказали, что отработаете два ближайших матча. Что можно говорить в отношении всего цикла?
— Мне второй раз оказали доверие республика, народ. Но я тоже травить не буду. Во всем мире результат — главный критерий оценки. И если какие-то ситуации будут неприглядного плана, я же людей не должен мучить, республику и себя… Вот получилась сейчас беда. Если бы я присутствовал на этом матче, мы могли бы этой команде и проиграть, но выглядели бы солиднее. Уверен на двести, на триста процентов, на тысячу. Как же быстро можно растерять хорошее! От великого до смешного один шаг, полшага даже.
Петр САБЕРОВ, “Вечерний Минск”: Вы сказали, что, как выяснилось, ваши помощники не готовы вести команду в ваше отсутствие. Это проблема будущего?
— Дело в том, что я однолюб. Трудно найти при живом человеке равнозначную фигуру. Я только сделаю замечания помощникам. Надо, раз так получилось, какую-то ответственность брать на себя. Мне, например, не понравились выступления коллег после игры, что все в порядке, что все хорошо, что команда сохранена, то да се… Какие-то ситуации типа панибратства мне совершенно не нравятся. Раз тебе доверено, значит, ты должен держать команду. Это и есть главная отличительная особенность тренера. И самое главное, после игры, если какие-то неудачи, нужно всегда сказать, что, может быть, не хватило педагогического мастерства, каких-то других качеств для того, чтобы команда была на более высоком уровне... Серьезный разговор будет, обязательно. Но каких-то смен не должно быть. Я доверяю им. Это ведь идет не от зла.
Александр ЗАЙЦЕВ, “Белорусские новости”: В чем, по-вашему, ошибся, что не так сделал, недоделал Валерий Стрельцов?
— Мы много разговаривали по телефону. Я, например, советовал ему: “Ты лучше поставь левого защитника более опытного. Мне очень нравится Омельянчук. Но ты подумай, Валера. Поставь левым защитником Сережу… француза нашего… Ясковича. Он опытный парень, а этот может растеряться”. Так и получилось. Я бы, например, не поставил Сашу Хацкевича опорным. Я бы ему поначалу нашел место чуть-чуть впереди. Первый гол забили как раз с этого места. И еще были две ситуации, когда Давидс пристреливался. Здесь должны быть лошадки, хорошо физически готовые, которые в большей степени умеют разрушать. Вот как Кульчий сработал на уровне. Я бы на это место поставил все-таки Шунейко. Но я ему сказал: “Валера, ты меня слушай, но принимай решение сам, потому что ты сейчас основной…” Потому что здесь на любой эпизод надо реагировать. Если нарушается дисциплина на поле, я, например, включаю иерихонскую трубу: “Почему ты так делаешь?! Мне стыдно здесь находиться!” Кто-то по-другому реагирует. Но это должно быть! Почему Ромащенко, как только с мячом встречается, ведет себя так, будто он один? А в оборону — не успевает! Почему Глеб все время мяч в середине поля передерживает? Я ему еще в Риге сказал: “Саша, тебе же легонько пару раз вставят, и ты будешь никто”. Я как предвидел! “Получать мяч лицом к своим воротам — это же самая страшная ошибка. А вот когда у штрафной площади, то делай свои дела”. Надо требовать дисциплины игровой! Я любому говорю: 45 минут сыграй — другой тебя заменит, не раскладывай на два тайма. Другое дело, когда троих заменим, там уже никуда не денешься. Вратаря почему-то заменили! Я тоже здесь не согласен. Заменяй игрока, чтобы что-то наиграть, что-то сделать! Вот такие претензии. И после игры скажи, что ты тоже в какой-то степени виноват. То есть по-честному, как есть...
Вот вы разговор хотели перевести на какой-то недружелюбный лад. Но надо первым делом пустить хорошие флюиды. А так ничего не приводит к добру. Мы вместе отвечаем за футбол. Ведь не только команду бьют, переворачивают автобусы и так далее. И журналистов бьют. Этого дожидаться зачем? Мы же все можем попасть под этот огонь критики. Не только я… Я понимаю, ребятушки, что я нужен народу. Ну, получилось. Кто-то меня везунчиком зовет, кто-то иначе. Но у меня есть и грамотенка, я кое-что чуть-чуть умею. Я нужен народу, нужен тем, кто меня пригласил. Я понимаю, что кому-то я кость в горле. Потому что я своей личностью, может быть, затмеваю кого-то. Но что мне-то делать, господа дорогие?! Вот это самое заявление потому и было, что я сам не знаю иной раз, что мне делать. Вроде делаю прекрасное, мы не проигрываем долгое время, а в печати опять… Ведь видно между строк, что каждый ждет только. Ну, конечно, попали в прекрасную группу. Можно и проиграть. Но это же не дело таким образом заниматься травлей. Не по-человечески это. Я же не сам пришел сюда, меня позвали… Вроде пошло какое-то движение. Я сам знаю, что это мизер. Вдруг начинают обсуждать мою профессиональную пригодность. Мне 60 лет, ребята. Я сделал и как футболист немножко для страны, сделал как тренер чуть-чуть. Я ни с кем из вас не заигрывал, никому не платил, никого не угощал. Я никогда на эти дешевые вещи не шел. Ну так надо же вам тоже почестнее ко мне. Вот это тоже один из позывов, что я взял и написал в заявлении: “В связи с травлей прессы”. Я же не мальчик. Мне же тяжело. Я же не семи пядей во лбу, не мессия, как меня некоторые газеты назвали. Какой я мессия? Я самый грешный человек на земле, какой только есть. И потом из этого мессии опять меня развенчивают… Я сам виноват. Я знаю, что это Божья кара. И дает мне сигнал Господь: побережливее относиться к себе. Я теперь буду бережно относиться к себе… Теперь ты понял хоть немножко, тебе интересно?
Константин БЕЛОУС: Я и раньше понимал. Но и вы поймите, что мы хотим знать о происходящем не только на поле, но и вне его. Не все вас травят, большинство журналистов на вашей стороне. Почему вы о нас так враждебно отзываетесь?
— Я — враждебно? Я же сказал, что мы все ответственны. Я согласен со многими вашими критическими замечаниями. Я несовершенен. Но я умею хоть что-то в своей работе. Вы только не пишите, что я проповедь читаю. Я просто хочу сблизиться, не хочу конфронтации… И если я сумею и с Австрией, и с Чехией сработать удачнее — самый счастливый буду человек. Не удастся — буду прощения просить. Вот получился первый блин комом, это кара Господня.
Иван КАХНОВИЧ, “Советская Белоруссия”: Расскажите обстоятельнее о подготовке к ближайшим матчам.
— Мы уже отбираем кандидатов, внимательно за ними следим. Вчера приятно было за Сашу Кульчия, его “Шинник” победил в Раменском. И за “Крыльями Советов” внимательно слежу. У меня тарелка прекрасная, с утра до вечера идут матчи. Но самое главное — видеть, как выступают наши ребятки. Круг у нас не широк. Очертили тридцать человек — из них стараемся выбирать. Рассчитываем, что 7-го числа к 18 часам все съедутся. Если не весь народ соберется, отпустим ребят пообщаться с родными. А утром, как обычно, едем на сбор и начинаем подготовку. Самое главное — в духовном плане поднять народ. Как только это удается, игроки и тренируются, и прибавляют чисто функционально во всех аспектах, как на дрожжах…
То, что вы писали о ситуации перед игрой с Голландией, требует пояснения. Я говорил: вот приедет президент, переговорим с ним, выясним все отношения… Я же со 2-го числа там находился. Организацию группы делал, контролировал все. Но единственное, я не хотел показываться. Это мой педагогический хлеб. Я так считал и считаю. Как будто у меня определенная тревожность появилась. С ребятами я обработку духовную вел, говорил на предмет того, что мы будем делать на занятиях. Другое дело, что в тренировках я не участвовал. Это большой минус. Потому что не тот темп, не те указания — это все понятно. Нужно было встретиться с президентом. Но не удалось — такая вот ситуация. А когда я приехал в больницу и мне поставили диагноз “гипертонический криз” (4-го это было), я сказал, что 6-го полечу. Мне главврач сказала: “ Я не хочу второго Лобановского иметь…” Видимо, муж у нее болельщик… А потом только на день пятый или шестой приезжал консультант по кардиологии — он как раз и вынес определение об инфаркте. Я иду сейчас на поправку, я рискую. У меня супруга не работает. Прекрасные условия, езжу все время на природу, гуляю, таблетки принимаю, каждый день хожу в лечкомиссию. Динамика положительная, но врачи против, чтобы я таким образом себя вел. Но я сказал, что все буду регулярно выполнять. Тем более что супруга — это железный человек, она лучше всяких сестер. Мне уже сейчас надо делом заниматься, иначе все упущу. Единственное, дай бог мудрее мне быть. Говорю, а сам себя за палец дергаю: поспокойнее… Это, еще раз говорю, посыл, видимо, оттуда, что надо себя более достойно вести. Вот буду себя более достойно вести, меньше заводиться, меньше гадостей говорить…
А если вопросов больше нет, хочу еще сказать. Все-таки я многих вас старше. Как к тренеру ко мне относиться — это одно. Но все-таки к отцам своим надо относиться бережнее. Я всегда сверяюсь с Расулом Гамзатовым, который вот что рассказывал… Когда сын ударил отца по лицу, отец пришел в аул, и слезы были у него на глазах. Все говорят: что такое, погиб сын? Отвечает: лучше бы он погиб… он меня по лицу ударил. Все говорят: закон гор — сбросить его. А отец говорит: не надо, мне мой отец говорил перед смертью, что, не дай бог, сын тебя ударит по лицу. А я ведь тоже своего отца ударил… Не бейте, господа дорогие мои. Меня вы сейчас так выкручиваете. А вас будут выкручивать по-другому. Я дружеский житейский совет даю, потому что постарше вас. Футбол — наш. Если кто-то из вас сейчас назовет кандидатуру, которая будет достойной, я с удовольствием уступлю и с удовольствием помогу, на вторую роль уйду. Это не игра слов, на самом деле так. Я чувствительный человек, меня ранят очень многие вещи. Не знаю, откуда президент это узнал. Я не защищен. Другое дело, что у меня много нехорошего. Но я не злопамятен. Я ни на кого из вас не буду обижаться. Я только свечку буду ставить за вас, чтобы у вас здоровье было. Чтобы бумеранга вам в жизни не было. Если я треплюсь, то вот вам крест — накажет меня Господь еще и еще раз. Спасибо за внимание.
|
а кто будет керувать сборной?
, при этом 90 минут бегал как все, в конце правда было больно смотреть... :0 
