3 поросенка, или еврейское решение жилищного вопроса
Жили-были три поросенка. Жили они со своей бабушкой, Сарой Абрамовной, потому что мама умерла при родах, не выдержав нагрузки трех 6-ти килограммовых близнецов. А отец был тот еще хряк, даже жениться на маме не предложил, и с тех пор его никто и не видел.
Да и бабушка-то была не родная, а приемная, сжалилась она и усыновила всех троих, потому как была верующей и посчитала это «мицвой» (благодеянием).
Вот и назвала она поросят – Бен-Гур-и-он, Бат-Мицва, и Бен-Эли-Гезер.
Хотя знакомые бабушки, не раз бывая у них в гостях, за глаза прозвали малышей маленькими свиньями.
Так и жили они вместе – большой дружной «мишпухой».
Долго ли, коротко ли, а прошло время, и бабушка умерла, и оставила им в наследство домик в Израиле. Официально по бабушке они могли считаться евреями, так что решили они попытать счастья в репатриации, а заодно и наследство поделить.
Но здесь их ждало горькое разочарование – земля под тем домиком была признана государством «атар атикот» (историческое место), дом был снесен, и на его месте построен национальный парк им. Совершенно Никому Не Известных еврейских партизан.
И пришлось поросятам снимать квартиру, и вместе стойко переносить все тяготы абсорбции. Сначала переносить тяготы было легко. Они с наслаждением бегали по сочной зеленой траве, катались по улицам на роликах, и радостно грелись в лучах теплого израильского солнца. Но потом наступила осень, корзина абсорбции кончилась, и впервые перед розовыми пятачками замаячил вечный русский вопрос – нет, не «Кто виноват?», а «Что делать?» И первым нашел на него ответ Бен-Эли-Гезер, и выразил его в чисто еврейской форме: «Таки-да, надо начинать работать!»
Но работать, кроме него, никто не хотел. Бен-Гур-и-он получал пособие от «битуах леуми» (национального страхования), как жертва антисемитизма (когда-то один мясник со смешными черными усиками «а-ля-Гитлер» разрезал ему ухо надвое, чтобы прикрепить ярлычок), а Бат-Мицва нашла себе «спонсора», который возил ее на экскурсии в целебные грязевые источники, и кормил яблоками в меду и кошерными тортиками «парве». А Бен-Эли-Гезер к тому времени женился, и ему ничего не оставалось делать, как пойти работать, чтобы содержать семью.
Но потом настал октябрь, начался веселый праздник Суккот, и увидев, что вся страна строит домики, поросята решили не противостоять веяниям израильской моды.
Бен-Гур-и-он решил, что проще и быстрее будет смастерить дом из соломы, что он и сделал.
Бат-Мицва тоже построила себе домик. Сначала, так же как и брат, она хотела сделать его из соломы. Но потом решила, что домик будет прочнее, если построить его из веток и тонких прутьев. Так она и сделала, чтобы поскорее покончить с этим скучным и неинтересным делом.
И только Бен-Эли-Гезер стал строить домик из камней и глины, чем несказанно удивил и даже рассмешил соседей-израильтян, но это его не смутило. «Смейтесь, смейтесь!» — думал он, — «зато мой домик будет самым прочным!»
При этом он напевал себе под нос веселую песенку:
Я, конечно, всех умней,
Всех умней, всех умней!
Дом я строю из камней,
Из камней, из камней!
А потом пришла весна, а с ней — не менее веселый праздник Пурим, когда следует надевать карнавальные костюмы, гулять допоздна по улицам и напиваться вином до бессознательного состояния.
А поросята, хоть и оставались в душе «гоями», а праздники соблюдали и свечи по шаббатам зажигали (электричество отключили за неуплату, денег на хватало, вот они раз в неделю и зажигали свечи).
Надели они свои карнавальные костюмы:
Бен-Гур-и-он – костюм колобка (который очень ему подошел, так он разъелся на казенных харчах), Бат-Мицва – соблазнительный костюм Красной Шапочки (потому что красных коротких юбочек у нее было навалом, а уж шапочек-то разных цветов и подавно), ну а Бен-Эли-Гезер, недолго думая, соорудил себе костюм зайчика, ибо костюм это не сильно сложный – маска зайца с ушами да хвостик сзади.
И пошли они в карнавальных костюмах по улицам гулять. И все бы хорошо, если бы не встретился им по дороге подозрительный тип в костюме волка. То есть они сначала думали, что это костюм, а потом вдруг оказалось, что это волк и есть.
Волк был голодный и злой. «Сейчас я вас съем», — сказал волк, просто чтобы соблюсти традицию, ибо его намерения и так были очевидны.
Но поросята бросились бежать, и спрятались в домике Бен-Гур-и-он-а, который был ближе всех. Но тогда волк дунул сильно-сильно (а легкие у него были развиты очень хорошо), и соломенный дом разлетелся в разные стороны.
Тогда поросята побежали к домику Бат-Мицвы, расположенному неподалеку, и спрятались там. Но волк опять дунул сильно-сильно (сказывался навык профессионального саксофониста), и дом из веток с треском развалился.
Делать нечего, побежали поросята дальше. Но когда они добежали до дома Бен-Эли-Гезера, его жена просто не пустила их в дом. «Нечего было вчера напиваться до поросячьего визга», — крикнула она, — и засыпать рылом в тарелке!»
А волк тем временем продолжал дуть. И дунул он так сильно, что карнавальные костюмы поросят как ураганом сдуло (нет-нет, короткая красная юбочка осталась!). «Да чтоб вас всех так!» — сказал волк, увидев, что перед ним поросята. А потом просто плюнул и ушел своей дорогой.
Ибо звали того волка Халиф-бен-Юсуф, и был он мусульманином, и свято чтил традиции, а потому алкоголя не пил и свинину не ел.
Мораль сказки такова: «надо всегда оставаться самим собой, чтобы не провоцировать окружающих на необдуманные поступки».
Дополнительную мораль Бен-Эли-Гезер вывел для себя сам: «если ты думаешь, что ты умнее всех, не веди себя по-свински, иначе проведешь остаток своих дней в ближайшей луже!». |
