Транснационализм и нацизм
Крайне грубо выражаясь, мы можем разделить людей на большие группы – семьи, по их кровной национальности. При такой классификации мы сразу испытаем некоторые естественные затруднения, так как в расчет войдут люди смешанной крови, нечеткой самоидентификации, отвергающие само понятие национальности (крайние интернационалисты), и отвергаемые сообществом (например, за незнание языка или недостаточную долю «крови» одной национальности). Любая попытка преодолеть сложности грубыми методами создаст неразрешимые проблемы, связанные с длительным процессом перемешивания этносов на протяжении многих тысячелетий. Однако, если не предъявлять каких-то крайних расовых или культурологических критериев, то большинство людей всё же идентифицируются по своей национальности без особых проблем.
Однако, совершив эту операцию, мы обнаружим, что люди одинакового кровного происхождения могут резко разделяться по отношению к самой проблеме национальности. Более тщательное рассмотрение вопроса позволило увидеть не просто деление на «националистов – интернационалистов», а найти несколько важных, принципиально отличающихся по отношению к этой теме категорий.
1. Крайний интернационализм, который можно было бы назвать «транснационализмом». Непризнание важности такой категории, как национальная принадлежность.
2. Полиэтничность, т.е. структурированное сочетание национализма и гуманизма. Этнос, народ – большая семья, входящая в более обширную человеческую семью.
3. Нацизм – объявление нации-этноса своей семьей, с противопоставлением-враждой другим национальным семьям и «общечеловеческой» семье. Слова «интернационалист», «гуманист» или, в жаргонном варианте «общечеловек» закономерно становятся при таком подходе грубыми ругательствами.
Теперь посмотрим на особенности отношения представителей этих групп друг к другу. Описание реакций опирается на реальные обсуждения, дискуссии, знакомые из непосредственного опыта (участие или чтение полемики). Начну с крайностей.
Первая позиция: транснационалистическая. Крайняя степень ненависти к третьей группе. Негативное отношение ко второй группе, как к потенциальному источнику третьей.
Третья позиция: нацизм. Ненависть к первой группе. Разная степень неприятия и неприязни к представителям других национальностей (некоторые народы-нации-этносы могут объявляться родственными и дружественными, а другие враждебными). Постоянные недоразумения при объяснении со второй группой, так как и в ней присутствует похожее разнородное отношение к разным этническим семьям. Но при этом есть принципиальная разница в отношении: у третьей группы оно более зависит от «кровности», а у второй – от совпадения или противоположности жизненных интересов, которое с кровностью не всегда идентично (хотя часто кровность естественно совпадает с этнокультурным сотрудничеством).
Вторая позиция: полиэтничность. Эта позиция содержит наиболее тонкие возможности различения и ориентации в межнациональных отношениях. Но она же создает наибольшие сложности в отношениях с другими национальностями и крайними позициями.
Чтобы разобраться в них, перейду сейчас на биологический язык и буду описывать отношения между разными группами как отношения между семьями и стаями, как в любом социально-биологическом сообществе, включая межвидовые симбиозы.
Итак, предположим, я признаю себя членом семьи – этноса, входящей в более обширную семью – человечество (дело усложняется в многонациональной стране, где есть еще промежуточная ступень, объединенная общими патриотическими интересами, но эти детали могут быть рассмотрены в рамках общего принципа сотрудничества, общности интересов).
Каково мое отношение к членам другого этноса, другой семьи? Оно по преимуществу зависит от структуры общих или противоположных интересов. Та этническая группа, которая объединилась против моего этноса по принципу вражды, становится моим безусловным биологически-социальным врагом, и отношение к ней соответствующее. Если другой этнос или его часть, напротив, объединяется для конструктивного сотрудничества с моим этносом, то он становится «братским» и вызывает к себе соответствующее отношение. Этот тип отношений имеет для меня не менее высокую ценность, чем отношения в ближайшей этнической семье, так как позволяет гармонизировать общечеловеческие взаимоотношения. Разумеется, попытка установить стабильные, но несправедливые по отношению к моей «национальной семье» отношения вызывает иную реакцию, т.е. вражду и сопротивление.
Отношение к транснационалистам, своего или другого этноса, может оказаться и равнодушным, и сотрудничающим, и враждебным, в зависимости, опять-таки, от области взаимодействия. Если транснационалист занимается налаживанием каких-то общих вопросов, нужного и полезного процесса, то они оказывается единомышленником, а если он занят борьбой с национальным принципом, этническими особенностями и другими ценностно важными свойствами национально-этнической семьи, то он превращается в представителя некоего специального агрессивного «транснационалистического» семейства, с которым приходится вынужденно (ответно) враждовать.
Таким образом, мне сейчас удалось аналитически выделить среди существующих сообществ людей конкретный вид агрессии, связанный с противопоставлением крайнего интернационализма – транснационализма – любым этническим обособлениям, любой национально группировке по интересам, родству, взаимопомощи. Подчеркнув наличие именно такого типа, проще осознать абсурдность распространения его особенностей на всех без исключения людей, признающих гуманистическое отношение к общечеловеческой семье, как важному супер-уровню родства. Транснационалисты не могут быть отождествлены с человеческой семьей (человеческим родом) в целом, они лишь специфическая квази-национальная семья со своими особыми интересами.
Отношения с нацистами, как уже выше указывалось, часто крайне запутанные, представляют при этом весьма интересный феномен, с точки зрения заявленной здесь теории.
При этом отношения с нацистами внутри иного этноса, постулирующими вражду к моему этносу, довольно однозначны; гораздо интереснее отношения с «собственными» нацистами.
Нацист борется не только с другими этносами. Он ведёт последовательную борьбу за сами принципы национальной вражды и отвержения общечеловеческой семьи, считает эту вражду важной частью этнической самоидентификации. Таким образом, он оказывается внутренним конкурентом, в определении важных сторон этнического самосознания. Временное совпадение интересов с таким партнером лишь сбивает с толку нас обоих. Так, мы оба можем использовать позитивные образы национального характера: героическая история, культурные достижения, религиозные символы, артельный труд и т.п. Но чем более партнер зациклен на нацистских установках, тем важнее для него выделить в этих образах агрессивную составляющую, тогда как для меня, напротив, будут существенны созидательные стороны любого примера. В том числе и военная героика важна, как образец защиты интересов, но отнюдь не образец «поверженного исконного злодея», которого мы «били и будем бить». Прагматичное, рационально мотивированное отношение к войне позволяет спустя некоторое время после её завершения делать вчерашнего врага союзником и равноправным партнером в межнациональных отношениях. Напротив, для нациста никакой позитивный образ сотрудничества с биологически ненавистной нацией не может быть основанием для примирения; он всегда будет искать в этом сотрудничестве черт несправедливости, угнетения и обмана, повода для продолжения войны или дискриминации.
Таким образом, я прихожу к выводу, что невозможно реальное сочетание национально-гуманистической позиции ни с транснационализмом, ни с нацизмом. Фактически, любой, кто испытывает неуверенные колебания между первым и третьим типом или их принципами и подходами, по своим основным свойствам и убеждениям принадлежит ко второму типу, и любые тактические совпадения интересов с первым и третьим типом являются лишь случайным и смущающим обстоятельством.
Источник этого противоречия неустраним, он находится на глубоком сущностном уровне. Транснационалист всегда будет делать усилия для размывания и уничтожения национальной идентичности, формирования «транснациональных людей». Нацист будет использовать любые, даже позитивные стороны национальной идентичности для постоянного поддержания «огня вражды». Таким образом, он может разрушать государство (межнациональными конфликтами и противопоставлением), разрушать семью (осуждая смешанные браки и союзы с людьми «недостаточно национально ориентированными»), и естественно, подвергать риску общую стабильность человечества, в любой точке Земного шара. И наконец, и те и другие, транснационалисты и нацисты, склонны по любому поводу замазывать грязью полиэтнический гуманистический подход, искажать его суть, приписывая его к противоположному лагерю со всеми его особенностями. Сознавая это, я не стала бы более никогда обольщаться перспективами союза с обоими разрядами граждан, каким бы привлекательным это ни казалось тактически.
Единственная проблема, которую надо при этом учитывать – это относительная нечеткость и незавершенность мировоззренческих позиций многих людей. Идеологическое отделение от убеждений необходимо, в свою очередь, отличать от отношения к конкретным людям, носителям той или иной идеологии, в чистом или частичном виде.
Для того, чтобы успешно решать проблемы взаимоотношений, личных и общественных, в связи с разнообразием тонкостей и деталей отношений к национальному вопросу и всему разнообразию межнациональных отношений, я предлагаю обратить внимание еще на одну закономерность.
Чем выше умственное и культурное развитие человека, тем больше у него интересов и симпатий, находящихся вне узких этнических рамок. Научная деятельность, искусство, религия, этика, профессиональное мастерство, любовь к природе и другие разнообразные ценности и интересы порождают взаимопонимание между людьми, независимо от принадлежности к одному народу, этносу, государству.
Напротив, крайняя примитивность взглядов и отвержение нравственного отношения к миру в большей степени склоняют к примитивному, «биологическому» взгляду на отношения между «семьями», большими и малыми.
Таким образом, если человек достаточно развит, то даже определив себя сознательно как приверженца националистических взглядов, он не сможет игнорировать всего разнообразия отношений, выходящих за национальные рамки, и рано или поздно расширит свои взгляды хотя бы до возможности прагматического сотрудничества с обществом и человечеством. Благодаря этому поддержание общей этики, культуры и интеллектуального уровня в любой деятельности обеспечивает достаточный горизонт и свободу маневра в этом вопросе, как и во многих других.
Проблемы, связанные с «транснациональным» уклоном, намного сложнее, так как непосредственный вред от межнациональных воздействий ощущается слабо. Однако на стратегическом уровне происходит глубокое размывание, разъедание жизненных основ одного этноса бессистемным смешением с другими – в экономической области, в неограниченном проживании на одном пространстве и др. Это становится в итоге почвой для роста нацистских настроений, так как реальное столкновение этнических интересов легко переносится на язык общей этнической вражды, и отделение частного противостояния от общего принципа в ситуации уже имеющих место конфликтов и столкновений крайне затруднено. Надо также иметь в виду, что интернационалисты достаточно редко прямо отвергают национальные особенности и интересы. Чаще они признают поверхностные, декоративные стороны этнической самобытности (исторический музей, фольклор, бытовые обычаи и т.п.) и максимально пренебрегают экономическими, экологическими и территориальными правами этноса.
И в то время, как две крайности «подпитывают» друг друга, исправно поставляя друг другу поводы для противостояния, задача более уравновешенного подхода – искать точных и продуманных решений в каждом конкретном случае возникновения национальных и межнациональных проблем.
_________________
Светлана Зобнина (Верея) |
По-моему, этот топик в каком-то смысле показатель того, с какой легкостью буржуазный обыватель(стОит его "прижать") скатывается в национализм. 
Хотите называйте это культурой, хотите безкультурием. Во все времена-это называлось ханжеством и корни его происходили из морали общества. Которые, в данном случае, диктуют средневековые законы 