Бывший командующий 36-м авиаполком ВВС Польши Томаш Петржак в интервью польскому телеканалу TVN24 заявил, что, по его данным, командир экипажа Ту-154 Аркадиуш Протасюк заходил на посадку только один раз, а разбился во время маневра. При этом президент Польши Лех Качиньский вряд ли мог требовать от пилота идти на смертельный риск, а вот российские диспетчеры, по мнению Петржака, дали нечеткие команды.
«По имеющейся у меня информации, президентский борт заходил на посадку один раз, разговоры про четыре попытки посадить самолет — это спекуляции», — заявил летчик. Он также отметил, что по сложившейся практике пилоты предпринимают две попытки посадить лайнер, если это не получается, они уходят на запасной аэродром.
Напомним, что ситуация на аэродроме «Северный» утром 10 апреля была критической из-за густого тумана. Кроме того, военный аэродром принимает самолеты раз в неделю, и довольно редко здесь появляются пассажирские лайнеры. В этот день аэродром должен был принять три рейса. Первым на аэродроме успешно приземлился Як-40 с группой польских журналистов. Следом за ним должен был сесть Ил-76 с сотрудниками охраны президента. Он летел на аэродром за полчаса до президентского борта. Однако после двух неудачных попыток Ил-76 развернулся и улетел в Москву.
Третий борт с президентом Лехом Качиньским и польской делегацией упал в 1,2 км от взлетно-посадочной полосы. Томаш Петржак уверен, что катастрофа произошла при первой же попытке экипажа приземлиться.
По мнению президентского летчика, причиной крушения стало то, что сотрудники военного аэродрома не закрыли его для полетов. «Были высказаны предложения не совершать здесь посадку. Но если аэропорт не уверен в способности принять самолет, он должен быть закрыт, — считает Томаш Петржак, — Но было сказано: «вы можете направиться в другой аэропорт». Была возможность выбора, и, естественно, пилот начал снижение, чтобы оценить свои возможности».
Томаш Петржак полностью исключил версию о возможном давлении на пилота со стороны президента. «В нас специально воспитывают твердость, хладнокровие и спокойствие для трезвой оценки ситуации», — отметил бывший командир президентского авиаполка.
У погибшего пилота остались жена и двое детей. Коллеги отзываются о нем как о доброжелательном и общительном человеке. По словам Петржака, они вместе с Аркадиушем Протасюком поступили на службу в 36-й специальный воздушный полк в 1997 году. Часто летали вместе на самолетах Як-40 и Ту-154. Во время службы в полку Протасюк был сначала вторым пилотом, а потом командиром экипажа на Як-40, после чего был штурманом на Ту-154, а затем стал командиром экипажа президентского борта. Его бывший коллега уверен, что летчик «знал самолет вдоль и поперек».
Что касается самолета Ту-154, то пилоты авиаполка считали его самым надежным во всем президентском авиапарке и использовали на случай тяжелых и опасных маршрутов.Решили осмотреться
Взлет и посадку на аэродроме «Северный», принадлежащем Смоленскому авиазаводу, осуществляли военные диспетчеры. Как рассказал ранее Infox.ru руководитель профсоюза авиадиспетчеров Сергей Ковалев, его коллеги приняли все необходимые меры. «При существующей на аэродроме системе посадки приземление можно проводить при видимости до 1000 метров, в момент катастрофы видимость была в районе 400 метров. Командир в этих условиях не имеет права принимать решение о посадке. Диспетчеры рекомендовали летчикам уйти на запасные аэродромы в Минск или Москву, но экипаж, невзирая на их предупреждения, решил садиться в Смоленске. Вины диспечтеров здесь нет», — сказал Ковалев.
Одним из первых на месте трагедии оказался полпред президента в Центральном федеральном округе Георгий Полтавченко: «Нам руководитель полетов доложил, что они предложили польскому экипажу рассмотреть вариант ухода на запасной аэродром: на Минск, на Витебск и на Внуково — три варианта. По сообщению руководителя полетов, экипаж принял решение с учетом того, что у них было достаточно топлива, выйти в район аэродрома, осмотреться, а потом уже принять решение. После этого нам сообщили, что они собираются садиться. Практически мы не слышали даже, как самолет приближался, не слышали шума двигателя. Потом — удар, странные звуки, не характерные для крушения. И после этого нам сообщили, что самолет столкнулся с землей. Буквально через три минуты мы были уже на месте».
При этом на совещании премьер-министр Владимир Путин заострил внимание собравшихся на вопросе о том, кто принимает окончательное решение о посадке. По словам министра транспорта Игоря Левитина, в подобных случаях согласно международным нормам последнее слово остается за экипажем.
В результате самолет Ту-154 снизился на недопустимую высоту: на расстоянии 1,2 км от взлетно-посадочной полосы президентский борт летел на высоте около 8 м, тогда как должен был сохранять высоту не менее 60 м, рассказал в свою очередь руководитель Росавиации Александр Нерадько. Кроме того, поскольку аэродром «Северный» не был оборудован навигационными приборами, посадка была допустима при минимальном пороге видимости в 1 тыс. м, однако в момент катастрофы видимость составляла не более 400 м. Наконец, лайнер отклонился от посадочного курса на 150 м, по словам очевидцев, он заходил на полосу не под тем углом, под которым на аэродроме обычно садятся самолеты.Россия и Польша начали следствие
Специалисты Межгосударственного авиационного комитета (МАК) вместе с польскими коллегами начали изучать бортовые самописцы польского самолета и записи переговоров пилотов с диспетчерами.
«Бортовые самописцы самолета Ту-154М № 101 доставлены в специальную лабораторию МАК, где специалисты комитета в 10 часов 40 минут в присутствии польской стороны и представителей Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации приступили к осмотру и вскрытию контейнеров самописцев», — говорится в сообщении комитета.
По словам сотрудников МАК, «в результате вскрытия регистратора параметрической информации обнаружено, что лента носителя информации находится на катушках, но вышла из лентопротяжного механизма, вероятно в результате удара».
«Группа в Москве утром приступила к расшифровке речевого самописца, — сообщил руководитель СКП России Александр Бастрыкин на совещании с Владимиром Путиным, — Качество записи удовлетворительное. И есть все возможности получить достоверную информацию по полету. Параметрический самописец начинаем расшифровывать через несколько часов. Работаем вместе с польскими коллегами и прокуратурой. Вскрывали совместно».
Кроме того, по словам Бастрыкина, следователи изучили записи с бобины из диспетчерского пункта аэродрома. «Мы предварительно ее изучили, более детально ее будут исследовать в Москве, но, повторяю, что та запись, которая в нашем распоряжении, подтверждает, что проблем с самолетом не было, что летчик был проинформирован о сложных погодных условиях, тем не менее, он принял решение о посадке», — подчеркнул Бастрыкин.Виновата не техника
Александр Бастрыкин заявил, что уже сейчас версия о технической неисправности не рассматривается в качестве одной из приоритетных. Президентский самолет три месяца назад проходил техобслуживание на заводе «Авиакор» в Самаре. Представители завода сообщили накануне, что самолет Ту-154, введенный в эксплуатацию 20 лет назад, успешно прошел капитальный ремонт и имел общий налет более 5 тыс. часов.
Теперь СКП России рассматривает две оставшиеся версии: ошибку пилота и плохие погодные условия.
В воскресенье Бастрыкин провел совещание по расследованию уголовного дела, в котором приняли участие следователи из России (их более 60 человек) и представители правоохранительных органов Польши — накануне в Смоленск прилетели 11 представителей польской военной прокуратуры. О деталях совещания не сообщается, однако по результатам встречи следователи решили еще раз осмотреть место катастрофы и удовлетворили другие просьбы польской стороны.
Кроме того в воскресенье днем в Смоленск прилетела еще одна группа следователей из агентства по расследованию авиапроисшествий. Комиссию возглавляет польский летчик Мирослав Гроховский. Вместе с ним на место крушения прибыли 26 человек: следователи, пилоты, инженеры и медики. |
: 
Это первый и основной факт. Второй, менее существенный, нам это и за даром не надо. Никакой практической политической или другой выгоды мы с этого поиметь не можем, одни прямые убытки и ущерб. Помнишь какие не простые отношения были с Польшей в 90-х? Казалось с течением времени они хоть как то начали выравниваться, теперь конечно все заново. 